Убийство в заброшенном поместье
Джо потрогала перила. Они тяжело заскрипели, да и ступеньки, казалось, иссохли и уменьшились в размерах. Сид не позволил ей подняться на второй этаж при первой встрече, но, предположим, это все же возможно? Джо осторожно пошла наверх, держась одной рукой за стену, а другой – за перила. Ступеньки протестующе застонали. Как‑то раз Джо сумела забраться на два этажа вверх по пожарной лестнице – из их квартиры в Бруклине в квартиру друга, – и все потому, что она задерживала дыхание. Это сработало, хотя чисто технически удерживание воздуха внутри означало, что она становилась тяжелее, а не легче. Реально, на 1,225 грамма тяжелее. Хотя, в теории, это должно было бы означать меньшую плотность, учитывая отношение веса к объему…
Вот о таких вещах Тони как раз и советовал не говорить вслух.
Да к херам Тони!
Дом был построен в форме печатной «С», так что лестница на уровне балкона расходилась на две стороны. Осторожно продвигаясь по левому крылу, Джо обнаружила довольно просторную ванную комнату с черно‑белой напольной плиткой в форме восьмиугольников. На противоположной стороне, согласно плану, располагалась самая большая комната в доме. Дверь была приоткрыта, хотя из замка торчал ключ. Дверь скрипнула, когда Джо ее распахнула, и стала видна кровать с балдахином и темно‑красные шторы.
Красная комната. От этой мысли у Джо часто‑часто затрепетало сердце. «Красная комната была нежилой, и в ней ночевали крайне редко, вернее – никогда»[1]. Как в «Джейн Эйр». Она улыбнулась и перешагнула через порог, подсвечивая себе путь. Не так уж и величаво это вышло, да и балдахин был весь в пыли, но все же удовлетворение не заставило себя ждать. До тех пор, пока Джо не увидела пол, весь в отвалившейся штукатурке. На потолке меж тем дыр не было: разве что трещины и пятна. Откуда же тогда могла просочиться вода?
Джо присела на корточки и еще раз изучила чертеж. Главная спальня на нем начиналась от ванной и шла до внешней стены, но измерения явно были неточными. Когда она шагами измерила библиотеку, шагов было по меньшей мере двадцать, что было прилично, даже с ее мелкими шажками на коротких ножках. Спальня же была едва ли на две трети короче.
Наверняка дальше по коридору находилась еще одна комната.
Джо выглянула в коридор и обнаружила, что была права: узкую дверь сложно было разглядеть в тени в самом конце прохода. А еще дверь была закрыта, и полотно разбухло и выпирало из коробки. Из‑за влаги, решила Джо. Вот она и нашла то место, откуда текла вода, но эта дверь, в отличие от других, была заперта на ключ, и ни один из тех ключей, что дал ей Руперт, не подходил. «Черт». И почему она не настояла на своем и не поднялась наверх с Сидом в свой первый визит сюда? Она присела на корточки и закусила верхнюю губу (как орангутанг – так называла это мама). Впрочем, у каждой проблемы находилось решение. Иногда в виде молотка.
В конце концов она решила действовать с помощью молотка и отвертки (в качестве стамески). Фонарь Джо поставила так, чтобы свет падал под углом, а отвертку загнала под замочную скважину. Если бы понадобилось, она и всю дверь выломала бы целиком. Когда она ударила молотком, медь прозвенела колокольчиком, и ее передернуло от этого протяжного звона. Замок не поддавался, но дело явно сдвинулось с мертвой точки. Она услышала, как что‑то маленькое покатилось по полу. И звук исходил от другой двери, что вела в спальню, и та дверь уже была приоткрыта. Из замочной скважины просто выпал ключ.
– А вот и ключ, Джо, – сказала она, торжествуя. Ей следовало бы себя треснуть этим молотком. Джо подняла и пристально рассмотрела ключ: края были подпилены. Это был мастер‑ключ, которым можно было бы открыть любой замок. Почти любой. Он входил в замочную скважину, но при повороте Джо все‑таки ощущала сопротивление. Она нажала сильнее, чувствуя, как твердый металл начинает поддаваться.
– Еще чуть‑чуть, – жалобно выдавила Джо. Ключ задрожал, когда она стиснула побелевшими пальцами стержень. Она уже представила себе, как механизм замка срабатывает и… щелк!
– ПРОКЛЯТЬЕ!
Джо засунула большой палец в рот: ключ, сломавшись, срезал кожицу у ногтя. Обломок ключа так и торчал из двери, но она все же с ним расправилась, и луч света заскользил по дверному проему.
Какой там палец… В отличие от всех остальных помещений, где окна были заколочены досками, эту комнату заливал дневной свет. Она думала, что Сид перегибает палку, расписывая ущерб, но теперь‑то, задрав голову, она видела и дыру в крыше, и облака, плывущие в холодном синем небе. Штукатурка кое‑где сохранилась, но совсем отсырела; там, где она уже отвалилась, торчали темные обломки дерева.
Во время работы в «Энтони Блэк Пресс Лтд» под ее редакцией вышла целая серия книг об архитектуре. Экспертом это ее не сделало, но тем не менее она соображала, что балки и стропила должны сходиться, а этого в районе ромбовидной дыры размером с футбольный мяч не наблюдалось. Взгляд ее упал на деформированные сырые доски пола. Конечно, из‑за дождя все тут промокло.
«Зашибись». Джо присела на почти сухой сундук. Как долго это все продолжалось? Конечно, случиться оно случилось после того, как поместье должно было бы перейти в собственность к матери. Она осмотрелась. Пол был весь завален штукатуркой с потолка. Тяжелые балки. Обои, все в пятнах, когда‑то были розовыми, с цветочным орнаментом в высоком викторианском стиле. В стену с окном был встроен маленький камин. Вокруг него было сухо. Над каминной полкой торчал гвоздь, рядом стоял старинный комод. Она должна была оценить масштабы ущерба. И, возможно, пригласить кого‑то починить крышу. Вместо этого она стала открывать ящики комода: пусто. Но за комодом вдруг что‑то с резким стуком упало на пол. Что‑то большое, какой‑то прямоугольный предмет, и его можно было достать.
Джо осторожно встала на колени, стараясь не опираться на пол. Этим предметом оказалась рама для картины, большая, деревянная, покрытая позолотой, как те портреты в библиотеке. Джо подтолкнула раму – и она сдвинулась с места. Картина была повернута к стене так, что Джо увидела лишь бумажную основу под холст и проволоку, за которую картина и крепилась к стене.
– Что ж, давай на тебя посмотрим, – сказала она, разворачивая холст к свету. Лак совсем потемнел от влаги, но даже через эту мутную пелену проступало изображение темноволосой широколицей женщины. Она хмурилась, точнее, не улыбалась. Губы были сжаты в линию, и Джо в ответ тоже слегка свела брови.
Женщина на портрете напоминала кого‑то, но это точно не была леди Гвен Ардемор. Возможно, подбородок был похож. Но темные глаза были несколько мрачными, и взгляд был устремлен вдаль. Что‑то не нравилось Джо в ее глазах, но она не могла понять, что именно. Что‑то не так. Она поискала имя на портрете, но внизу, на раме, была лишь медная пластинка с надписью «Netherleigh».
– Как ты здесь очутилась? – спросила Джо. Рама и стиль – все совпадало с портретами в библиотеке. Вполне вероятно, они и должны были составлять единый ансамбль. Но ей было неизвестно, чей же еще портрет мог написать художник. Она было вытащила телефон, собираясь позвонить Руперту Селькирку, но, разумеется, сигнала в доме не было. Джо прислонила портрет к стене – и тут раздался страшный грохот. Джо подскочила, пальцы закололо от онемения, и за грохотом последовали проклятья.
[1] Цит. по пер. с англ. В. О. Станевич. Изд‑во ЭКСМО‑Пресс, 2000. С. 21. – Прим. пер.
