Уравнение с тремя неизвестными

* * *

 

К концу званого вечера Лена сильно устала. Она вообще была достаточно замкнутым человеком, которому вполне хватало общения внутри семьи и рабочего коллектива. И с новыми людьми она сходилась не то чтобы тяжело, но без особого восторга. Все, что не связано с миром искусства, ее не интересовало. Если бы она могла, Лена бы вовсе не высовывала наружу голову из своего уютного панциря, ощущая себя иногда черепахой. Не старой, не уставшей от жизни, просто ценящей свой маленький уютный мирок.

На юбилее у Эдуарда Киреева собралось около тридцати гостей. Все они бродили по не очень большому двору, собираясь вокруг центрального стола только для провозглашения очередного тоста. В остальное время гости разбивались по группам, переходили от одного небольшого столика к другому. То там, то здесь раздавались взрывы смеха, с разных концов доносились обрывки чужих разговоров, сверкала вспышка камеры, которой без устал щелкал приглашенный фотограф, и от всей этой какофонии у Лены разболелась голова.

– Ужас, сколько народу, – пожаловалась подошедшая к ней Нина. – Хороший формат, но для него нужно гораздо большее пространство. Оттого, что столько людей топчется на маленьком пятачке, голова кружится. И еще постоянное ощущение, что я их уже где‑то видела. Хотя, как и вы, большинство вижу впервые.

– Я уже совершенно запуталась, кто есть кто, – призналась Лена. – Я из всех гостей знакома только с вами и с Вадимом, да и то только потому, что вы раньше приехали.

– И даже Гришу с Павлой никогда не видели? – удивилась Нина.

Гришей звали единственного сына Киреевых, а красивое имя Павла принадлежало его жене.

– Нет, – покачала головой Лена. – Я и Таню видела только на нашей свадьбе, а потом еще один раз, когда они с Эдиком к нам в гости приезжали. С самим Эдиком я, конечно, чаще встречалась. Все‑таки он – друг моего мужа, да еще и коллега. Но обычно наши встречи оказывались короткими. Заезжали к нему на работу, когда в Москве были, пару раз в кафе встретились.

– А ваш муж, похоже, настоящий друг моему крестному, – сказала Нина задумчиво. Лена проследила за ее взглядом. В конце двора, у кустов шиповника, Виктор с Киреевым о чем‑то говорили, причем она голову дала бы на отсечение, что Эдик чем‑то взволнован. – Это, знаете ли, сразу видно. Вы, кстати, замечали, что настоящая дружба возможна только между мужчинами? Женщины так дружить не умеют.

– Просто мой муж очень надежный человек. Он и в работе, и в дружбе, и в любви совершенно одинаков. Надежность – его основополагающее качество.

– Это хорошо, – Нина вздохнула. – Мой муж таким качеством не обладал. Он был такой легкий. Нет, вы не подумайте, я не жалуюсь. Я очень его любила. В том числе за эту необычайную легкость. Он ни в чем не видел проблемы. Был уверен, что жизнь дается для того, чтобы максимально испытывать удовольствие. Мог пойти за молоком, чтобы сварить Никите кашу, увидеть афишу нового фильма и зависнуть в кино. Представляете?

Лена не представляла. Обсуждать достоинства и недостатки человека, которого она никогда не видела, да еще и почти четыре года назад погибшего, ей не хотелось.

– А вы не знаете, это кто? – перевела она разговор, указывая глазами на сидящую в креслах‑гамаках пару: высокого седого мужчину и холеную, очень красивую женщину лет сорока. – Они, кажется, представились как Леонид и Екатерина, но кто они, я так и не поняла.

– Это соседи, – охотно пояснила Нина. – Кисловские. Живут через два дома на этой же улице. Кажется, Леонид работает в какой‑то крупной художественной галерее. Именно он посоветовал Эдику купить этот дом. Киреевы тогда искали варианты загородной недвижимости, чтобы поменять квартиру на особняк, но все предложения были довольно далеко от Москвы, а Татьяна не хотела совсем из города уезжать. Леонид же сказал, что их соседи выставили дом на продажу. Эдику и Тане так понравилось, что они фактически за один день покупку оформили.

– Дорого, наверное, тут дом купить. Не в городской черте дешевле.

– Я не очень в курсе, но Татьяна говорила, что им сильно повезло. Дом оказался в не очень хорошем состоянии. Со времен строительства не ремонтировался, так что им пришлось вложить в него довольно много денег. А вы же сами видите, что он не очень современный. Богатые люди, морально готовые на такую покупку, предпочитают что‑то более комфортное, чем постройка тридцатых годов прошлого века. Так что получилось дешевле, чем может показаться. Кажется, продавцы были заинтересованы в быстрой продаже.

– Могу себе представить, сколько работы Эдику и Татьяне пришлось совершить. – Лена покачала головой. – Моему мужу достался большой деревянный дом от его дяди. Так он пять лет потратил на ремонт, чтобы в доме можно было жить с двумя детьми.

– И опять вы ошибаетесь. – Нина улыбнулась. – Эдик и Таня не стали ничего перестраивать. Им дом понравился именно своей старинностью, даже архаичностью. Укрепили перекрытия, перекрыли крышу, поменяли систему отопления, а все остальное – чистая косметика. Обои переклеить нетрудно.

К Кисловским подошли двое мужчин: один – молодой парень, лет двадцати, не больше, с длинными волосами, выкрашенными в синий цвет, другой – постарше, точно за сорок. Выглядели они не то чтобы неуместно, но все‑таки довольно сильно выделялись среди других гостей. Все остальные были одеты нарядно, соответственно случаю, в то время как молодой парень был в шортах и свободной, не очень чистой белой майке, а мужчина постарше – и вовсе в рабочем комбинезоне и клетчатой рубахе, неуместной среди щеголяющих голыми плечами дам и их элегантных спутников.

– А это кто? – спросила Лена у Нины, но той уже не было рядом. Она куда‑то отошла, зато мимо с деловым лицом проходила хозяйка дома.

– Таня, – окликнула Лена, – а кто эти двое мужчин?

– Миша и Костик, – откликнулась Татьяна. – Михаил возглавлял бригаду рабочих, которые у нас ремонт делали. А Костик его сын. Ужасный лоботряс. Работать и учиться не хочет. Вбил себе в голову, что мечтает о создании музыкальной группы. Больше ни о чем и слышать не желает. Недавно даже квартирник организовали. Есть тут у нас энтузиасты, которые творческие камерные вечера проводят в своем доме, вот они и пригласили этих доморощенных музыкантов. Но мы с Эдиком не ходили, конечно. Я, знаешь ли, не люблю самодеятельность. А Эдик всегда готов всех поддержать, так что Костик сегодня отвечает за музыкальное сопровождение вечера. Не суди строго.

Она засмеялась, махнула рукой, что спешит, и ушла исполнять свои хозяйские обязанности. Лена осталась одна. Голова болела все сильнее. Пожалуй, надо выпить таблетку. Она пошла в сторону дома, аккуратно обходя группки веселых гостей. Часть их, к счастью, уже расходилась. Так, Эдик, прервав свой разговор с Дорошиным, теперь стоял у калитки, прощаясь с гладким, дорого одетым толстяком с бородкой и его спутницей, в которой Лена с изумлением узнала довольно известную актрису. Только имени ее не вспомнила.

Н‑да, круг знакомых у Киреева, конечно, высший класс, чемпионский разряд. Дамы в бриллиантах и в туалетах, стоящих как однокомнатная квартира в российской глубинке. Мужчины в костюмах, крой и ткань которых выдают содержание надежно спрятанной от любопытных глаз этикетки, и в туфлях ценой в две‑три среднемесячные зарплаты. Не их, разумеется, а, к примеру, директора картинной галереи областного масштаба.