Уравнение с тремя неизвестными

Конец мая в этом году выдался теплым, даже жарким. Днем воздух прогревался до плюс двадцати восьми градусов, а ночная температура не падала ниже восемнадцати, так что спать с открытым окном было комфортно. Как и все дома в поселке художников, жилище Киреевых окружали деревья, так что сладкий запах зацветающих лип после пробуждения никуда не исчез. А вот откуда во сне взялись сосны, оставалось загадкой.

Лена соскочила с постели, босиком дошла до открытого окна, выглянула наружу. Да, у калитки росла раскидистая, видно, что очень старая, липа. Вдоль забора буйно цвела сирень, белая и фиолетовая, с такими крупными гроздьями, каких Лена и не видела никогда. Вдалеке виднелась цветущая рябина, а еще шиповник. А вот сосен на участке не видно ни одной. Но она во сне точно ощущала их аромат. Откуда же он взялся?

Несмотря на то что Лена старалась двигаться бесшумно, ее перемещения по комнате разбудили мужа. Виктор приподнялся на локте, взъерошенный, сонный.

– Ты что бродишь, полуночница?

– Сон приснился, – честно призналась она.

– Плохой или хороший?

– Да я и сама не понимаю. Вроде ничего плохого, а отчего‑то тревожно. Ты знаешь, у этой девочки на картине такие глаза…

– Какой девочки? – не понял сначала Дорошин. – А, ты про тот портрет, который мы в антикварном салоне видели?

– Да. Я и сама не пойму, почему он на меня такое впечатление произвел. Вроде обычная работа. Ничего выдающегося. Но такое ощущение, что я картины этого художника уже где‑то видела. Только не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Но манера письма очень знакомая.

– Дался тебе этот портрет… – Муж широко, от души зевнул. – Хочешь, мы его завтра купим? Будешь изучать его сколько вздумается. И художника вспомнишь.

– Правда? – Лена обрадовалась так явно, что Дорошин засмеялся. – Вить, мы действительно можем его купить?

– А почему нет? Двенадцать тысяч – не те деньги, чтобы их жалеть, пусть даже на картину кисти неизвестного автора. Кроме того, я же тебя знаю. Если искусствовед твоего уровня чувствует, что картина стоящая, значит, это будет очень выгодное вложение денег. Узнаем автора – разбогатеем.

Виктор рассмеялся над своей собственной шуткой, но Лене было не до смеха. Она так явственно ощутила, как снимает картину со стены в магазине, заворачивает в два слоя бумаги и прижимает к себе, что у нее даже закололо кончики пальцев.

– Вить, – сказала она дрогнувшим голосом, – только давай с самого утра пойдем. Чтобы ее до нас не купили.

– Да уж, крепко тебя зацепило, – покачал головой Дорошин. – Висела эта картина там месяцами, если не годами, и вот обязательно завтра ее должны купить.

– Ее уже покупали два раза, – кинулась на защиту портрета Елена. – Ты же слышал, что покупатели возвращали ее обратно, потому что девочка с портрета за ними следила.

– А ты у нас, значит, слежки не боишься. – Виктор снова зевнул. – Хотя ты у нас ничего не боишься. Я тебе торжественно обещаю, что мы завтра пойдем в этот магазин прямо к открытию и купим этот портрет. А сейчас давай спать, а?

Успокоенная его обещанием, Лена вернулась в кровать и спустя пять минут уже крепко спала. До самого утра сновидения ее больше не тревожили, и проснулась она бодрая и полная сил. За завтраком они объявили хозяевам и Нине Невской, что отправятся покупать картину, но вскоре вернутся.

– Какую картину? – с живым интересом спросил Эдик. – Его произведения живописи интересовали и с профессиональной точки зрения, и как страстного коллекционера. – Чья работа?

– Не знаем, – призналась Лена. – Сигнатуры нет. Но рука кого‑то известного. Вот только я никак не могу вспомнить чья. Может, у тебя получится.

– Может, и получится, – улыбнулся Киреев.

Он по праву считался одним из лучших экспертов живописи в стране и очередному подтверждению своего высокого уровня каждый раз радовался словно ребенок.

– Таня, ничего, что я исчезну ненадолго? – поинтересовалась Лена у хозяйки. – Тебе, наверное, помощь нужна в подготовке к вечернему приему. Но я быстро вернусь. Только туда и обратно. Не хочу ждать до завтра, боюсь, что картину купят.

– Иди спокойно, – улыбнулась Татьяна. – Никакая помощь мне не нужна. Во‑первых, у нас заказан профессиональный кейтеринг, так что возиться у плиты не придется. А во‑вторых, мне Нина поможет.

– Конечно, помогу, – с готовностью подтвердила Невская.

 

* * *

 

Картина, к счастью, висела на том же месте, где вчера они ее оставили. Лена даже выдохнула, настолько она, оказывается, боялась, что портрет уплывет из‑под ее носа. Нарисованная девочка встретила ее как добрую знакомую, только что не кивнула. Лена бы голову отдала на отсечение, что, пока они расплачивались у кассы и пытались хотя бы минимально выяснить провенанс работы, она следила за ней внимательным взглядом, не отводя голубых глаз.

Отследить путь портрета не удалось. В арт‑галерею его, по заверениям директора, вызванного в зал продавщицей по требованию Дорошина, сдала некая Лариса Власова, заявившая, что картина ей досталась в наследство от отца. Так как никаких подтверждающих документов при этом Власова не предъявила, полотно было выкуплено у нее художественным салоном за тридцать тысяч рублей.

В первый раз картина ушла покупателю четыре месяца назад за сумму в пятьдесят тысяч рублей, но спустя неделю вернулась обратно. Покупательница утверждала, что не может находиться с ней в одной квартире и начинает задыхаться при одном только взгляде на проклятый портрет.

Спустя полгода картину купили во второй раз, и только после того, как она была уценена до тридцати четырех тысяч рублей. Правда, при этом владелец салона заменил родную раму на более дешевую. Однако спустя четыре дня и вторая покупательница вернула портрет обратно, утверждая, что изображенная на картине девочка за ней следит. С тех пор прошло еще несколько месяцев, и теперь девочка переходила к Елене Золотаревой и Виктору Дорошину за вновь сильно урезанную сумму.

– Я бы хотел заключить договор, – твердо сказал Дорошин.

– Простите, что? – Владелец салона непритворно удивился.

– Договор, – терпеливо повторил Дорошин. Он вообще умел быть терпеливым, когда дело касалось юридических тонкостей. – Купли‑продажи произведения искусства. Его предметом должен быть сам арт‑объект с его описанием. Раз отсутствует имя автора и название произведения, то именно так и нужно указать. Добавляем, что дата написания работы неизвестна, вставляем словесное описание и делаем фотографию.

– Зачем?

– Просто описать в договоре картину как «кисти неизвестного автора» недостаточно, – развел руками Дорошин. – В случае спора существует риск признания договора незаключенным.