Уроки любви и ненависти

Маркусу Норону.

Отвечая невпопад на вопросы магистра, который даже не собирался изображать сострадание ко мне, я усиленно искала самую жестокую, самую болезненную выходку, которую только можно отколоть без отчисления. И – о чудо! – я ее нашла. А когда нашла, прямо воодушевилась. Начала пританцовывать, демонстративно принюхиваться к зельям, забрасывать ингредиенты в котелок с максимально дальнего расстояния – то есть от конца стола. Короче, кривлялась изо всех сил, развлекая почтенную публику и награждая уважаемого магистра нервным тиком.

А когда прозвенел спасительный звонок, я кинула в котелок лист хапулы, отчего все мое многострадальное варево просто и без изысков обратилось в воду. Посмотрела на магистра Опиуса и изрекла глубокомысленное:

– Упс.

Тот прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и произнес:

– Хартман… это просто… просто… просто уйдите с глаз моих.

– С удовольствием! – радостно воскликнула я и вылетела из аудитории, взметнув листы записей первого ряда.

Когда на обеде ко мне за столом присоединились Норон, Амелия и еще пара каких‑то нороновских друзей, я продолжала излучать радость и добродушие, буквально шокируя присутствующих. Всех, кроме ледяного, конечно.

– Эмбер… – неуверенно позвала Амелия. – Ты прямо светишься вся… Что успело случиться хорошего от кабинета до столовой?

– Ничего, – безмятежно ответила я, натыкая на вилку листик салата.

– А отчего ты такая… счастливая? – подруга с трудом подобрала слова.

– Настроение хорошее, – тем же тоном ответила я.

– Так и знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Норон.

– Ах, Мракус, – я подарила парню самую милую свою улыбку, окончательно того сбив с толку, – главное, не что понравится мне, а что понравится тебе.

– Эмбер, ты меня пугаешь, – честно заявила Амелия. – Может, она нанюхалась там чего на паре? – спросила моя подруга‑предательница у Норона.

– Сложно сказать, – парень окинул меня задумчивым взглядом. – Но я бы на твоем месте сегодня ночью дверь закрыл. А лучше – подпер.

– О, дорогой, – промурлыкала я, – что мне те двери! Ты же знаешь, моя страсть не знает преград.

Вот тут уже Норон нервно сглотнул, а я подперла щеку кулаком и добила жениха мечтательным тоном:

– Ты будешь впечатлен, гарантирую.

Один из друзей Норона хлопнул того по плечу и заявил:

– Ну, рад был с тобой познакомиться. Мы будем помнить о тебе.

– Вечно, – поддакнул другой его друг.

А я вздохнула так мечтательно, что все присутствующие синхронно отодвинулись подальше.

 

9

 

– Скажи честно, ты решила разнести общежитие? – доверительным тоном спросила Амелия, когда мы остались одни в нашей гостиной.

– Зачем? – не поняла я.

– Ну ты явно задумала что‑то недоброе.

– Это да‑а‑а… – мечтательно протянула я.

– Вот. И то, что ты задумала, наверняка убойное, – продолжала предполагать Амелия.

– Очень, – согласилась я.

– Вот! И то, что может быть убойным для Норона, наверняка будет убойным для всей академии! – воскликнула соседка.

– Есть некоторая логика в твоих словах, – согласилась я, от чего Амелия начала стремительно бледнеть. Пришлось добавить: – Но не сегодня.

– А когда? – сдавленно пискнула соседка.

И я решила, что ей определенно нельзя расслабляться:

– При случае.

Соседка тихонечко вздохнула и под благовидным предлогом сбежала в свою комнату. Через некоторое время мне даже показалось, что я слышу звук двигаемой мебели. Хмыкнув, я отправилась к себе готовиться к самой зверской мести всех времен и народов.

Собственно, для ее реализации мне нужно было только одно – чтобы Норон спал крепким, здоровым сном. И не проснулся от моего визита. И некоторых моих манипуляций. Так что пришлось ждать волшебный час самого крепкого сна, предварительно наклюкавшись настойками бодрости.

И вот, предрассветный час, пустой коридор общежития, тусклое ночное освещение и я – вся такая в миленькой пижаме и пушистых тапочках. Хотела пойти в костюме для занятий по боевой магии, но потом решила, что нужна конспирация. Если кто встретит, смогу ответить, что иду спать к жениху под бочок. И ведь даже не совру! Почти.

Двери в комнатах к Норону уже заменили. Я немного поразмышляла, стоит ли устраивать повторный вандализм или отцу хватит одного чека от ректора на возмещение убытков, и пришла к компромиссному решению: расплавить только замок. Расплавилось не очень удачно, разъев раскаленным металлом и саму дверь, и паркетную доску.

«Ну и ладно», – подумала я с некоторым мрачным удовлетворением. В конце концов, папенька должен был знать, на что шел, пытаясь запихнуть меня в брачный договор.

А за второй дверью меня ждало прекрасное. Маркус Норон возлежал на новой казенной односпальной кровати на казенных же простынях в веселенький мелкий цветочек и спал блаженным сном младенца. Хотелось вздохнуть от умиления, но я была кремень. Даже рельефный торс с – обалдеть, восемью! – кубиками не мог меня отвлечь от цели визита. Моей суровой личной мести, исключительного вандализма и попрания всех личностных границ нашего с Нороном противостояния. И это точно заставит парня разорвать помолвку. Просто потому, что быть обрученным с девушкой, которая сделала с тобой ТАКОЕ, ни один нормальный мужик не захочет.

В общем, полная самых радостных и предвкушающих мыслей я сделала то, зачем явилась на вражескую территорию. А именно…

Чик!

 

10

 

Что может быть лучше утра с чашечкой кофе? Крепкого кофе с жирными, вспененными сливками. Со сладкой свежей булочкой, у которой крошится румяный бочок?

Только вопль моего страстно нелюбимого жениха: