В моем счастье прошу винить амнезию
– Нет, мадам. – Горничной было за пятьдесят, она многое повидала в этом доме за долгие годы работы. И всегда следовала трем правилам: не удивляться, не проявлять эмоций, не вмешиваться. Даже если на твоих глазах творится явная несправедливость. Это дела господ и прислуги не касается.
– Ой, да что гадать, пойду и позову его! – Фирин подхватилась с дивана и взлетела по лестнице, будто ее сквозняком подхватило. – У меня тоже есть что сказать старшему брату!
Пробежавшись по коридору, она быстро добралась до самой дальней из комнат с самой маленькой спальней. Ни секунды не сомневаясь, бесцеремонно распахнула дверь и даже открыла рот, чтобы высказать что‑то едкое, желательно прямо убийственное в адрес тупой коровы.
Но комната была пуста, и только в ванной за матово‑узорной стеклянной дверью были слышны плеск воды и голоса.
– Идиотка, нашла время!
Злиться Фирин очень любила: злость подпитывала ее, как топливо для костра. А срывать свое настроение на том, кто не ответит, полезно для здоровья и самооценки. Поэтому стеклянная дверь тоже распахнулась без задержки.
И только тут до Фирин дошло, что она слышала два голоса. Два… и один из них мужской.
Юная змеюка застыла в шоке. В роскошной ванне ее старший брат, абсолютно голый и лишь едва прикрытый белой пеной, выцеловывал грудь своей не менее голой жены.
Наглая, паршивая бесстыдница тихо постанывала от удовольствия, откинув голову на бортик и прикрыв глаза. Санджей был настолько увлечен женой, что больше ничего не видел и не слышал.
Зато Ниджен то ли услышала, то ли почувствовала чужое присутствие мгновенно. Она открыла глаза, и Фирин с ужасом разглядела в них знакомый зеленый огонь, который в прошлый раз вспыхнул за мгновение до удара.
Бесцеремонную девчонку вынесло прочь из ванной комнаты и как следует приложило об угол кровати, да еще тем самым местом, которое она сегодня ушибла в больнице.
Было так больно, что Фирин временно потеряла возможность издать даже звук – дыхание перехватило.
* * *
Ниджен
Ифрит побери, если снять с этого мужика не только очки, но и все остальное, он становится неприлично хорош. Так что никакого ему развода!
Но мне показалось, что он сам в шоке от того, насколько хороша я. До потери памяти мы исполняли супружеский долг только ночью под одеялом, выключив свет? А почему?!
Такие сильные руки, нежные и умелые губы, такой темперамент!
Санджей с полоборота завелся, и в течение часа проявлял себя, целуя, наглаживая, возбуждая. Правда, приходилось иногда его направлять, как бывает в первый раз с умелым, опытным любовником. Заострять внимание на ласках, которые нравятся именно мне.
Я тоже по новой знакомилась, запоминая, какие прикосновения моему мужу нравятся больше и какая часть его тела чувствительнее к поцелуям.
Давно доказано, что секс – лучшее лекарство от стресса. Жаль, от потери памяти не лечит, но в остальном – великолепно!
Из ванной меня вынесли на руках. И я с чистой совестью упала бы в кровать и проспала до завтрашнего утра, но когда Санджей, вытерев мне ноги большим пушистым полотенцем, поцеловал мои колени и встал, в дверь постучали.
– Господин, госпожа, мадам Зинин хочет видеть вас в столовой. Она велела передать, что это срочно!
Мы с мужем переглянулись, и он только пожал плечами. Кажется, мне достался мужчина, который в принципе больше делает, чем говорит. Иногда это неплохо… Иногда.
Санджей сам пошел в гардеробную и на какое‑то время там потерялся, а потом вышел со странным выражением лица, одним комплектом белья и легким полотняным платьем. Похоже, он нашел там много нового и интересного для размышления.
– Разве это не мамино платье? – спросил муж, разглядывая одежду на вешалке.
– Не помню, – хмыкнула я. – Но судя по тому, что его минимум один раз перешивали, все может быть.
Санджей нахмурился, но промолчал. Помог мне одеться, потом взял за руку, как девочку, и повел в столовую.
Вопль, который издала курица, стоило нам с мужем только показаться в дверях столовой, едва не сбил нас обоих с ног:
– Сынок, ты только посмотри, что эта негодница сделала с твоей маленькой сестренкой!
О, какие манипуляции в ход пошли! Наверное, учитывая разницу в возрасте, Санджею часто напоминали, что сестра – маленькая, ей надо уступать. И неважно, что малышке уже пора замуж и своих малышей рожать.
Санджей от удивления на секунду притормозил. А я, проигнорировав куриный галдеж, двинулась дальше. Захотелось рассмотреть голубую мозаичную вязь на противоположной от входа стене. Красивая, но никаких воспоминаний при виде нее у меня не возникло.
Посреди комнаты стоял накрытый к обеду стол, а чуть поодаль на бархатной кушетке лежала и стонала ушибленная собственными любопытством и наглостью коза. Я уже и позабыла, что влепила ей магический щелчок по лбу. Нравоучительный – чтобы не отвлекала старших, когда они расслабляются.
Глава 4
– Мама, ты что‑то путаешь! – Санджей очень искренне удивился и недоверчиво посмотрел на меня. – Когда Ниджен могла ударить Фирин, ты о чем? Она была все время со мной, мы… – и тут же сам себя тормознул.
Ну да, не скажешь же всем, что мы любовью занимались? Да так страстно, что полбассейна расплескали. Неприлично. Хотя и сами могли бы догадаться! Муж и жена надолго уединились в спальне. Интересно, для чего?
– Я об этом и говорю! – Свекровушка в запале миндальничать и о приличиях думать не собиралась. Хотя она, по‑моему, вообще думать не умеет. – Твоя маленькая сестренка пошла наверх, чтобы вас позвать, и эта наглая др… девица ее едва не убила!
Санджей поперхнулся воздухом, покраснел и с изумлением уставился на притихшую козу. А та наконец сообразила, что за подглядывание ее по головке не погладят. И на кого смотрела, главное! На старшего брата!
Взгляд Фирин заметался и наткнулся на мою торжествующе‑лукавую усмешку. Ну‑ну, детка, давай, расскажи, при каких обстоятельствах и за что именно ты получила сначала в лоб, а потом еще и задницей об кровать приложилась.
Ух, как ее скрутило! Правда, догадаться об этом можно было только по пламени, вспыхнувшему в нежно‑голубых глазах. Но и его быстренько спрятали под опущенными длинными ресницами.
– Мама, ты все перепутала, – затараторила Фирин. – Я не успела войти в комнату, споткнулась, упала и ударилась.
Санджей рядом со мной выдохнул и расслабился. Зато его мамаша поперхнулась воздухом и пару секунд невнятно кудахтала, глядя то на меня, то на него, то на дочь.
– Давайте обедать, – вмешалась третья присутствующая в комнате женщина. – Раз уж недоразумение разъяснилось.
