Вальс душ
– После прошлогоднего инсульта у меня уже не получается. Знаю, что и твой дед прекратил это дело. Одна из прошлых жизней, в которую он попал, так его напугала, что пропало всякое желание продолжать. Вот тебе одна из причин, почему это знание – тайное. При неправильном использовании регрессивный гипноз может причинять вред. Но Мелисса упряма, она продолжала…
Девушка снова подсаживается к отцу и внимательно на него смотрит:
– Так ты в это веришь? Серьезно? Прошлая жизнь – это же реинкарнация, разве нет? Что еще за шарады?
Рене вздыхает:
– Так и знал, что тебе это покажется безумием. Неудивительно, что мы с твоей матерью не хотели тебе об этом рассказывать. Я удивился, что теперь она решилась.
– Согласись, все это как‑то антинаучно, скорее из области веры. Ты не думаешь, что то, что мы только что от нее услышали, – это бред, вызванный ее болезнью?
– Может, и так. Как бы то ни было, она пожелала, чтобы я ввел тебя в курс дела.
– Знаешь, я предпочитаю сразу тебя предупредить: я в такое не верю. Более того, для меня удивительно, что ты, мама и даже дедушка Александр, серьезные университетские преподаватели, уважаемые в своей среде люди, пристрастились к подобным… нелепицам. Мне всегда казалось, что их придумывают для бездельниц, коротающих время между салонами красоты и фейслифтингом в школах йоги, у разных психотерапевтов и астрологов.
Рене не обижен насмешкой.
– Я сам был скептиком, – повторяет он, – но практика учит, что без эксперимента ни в чем нельзя быть уверенным. Стоило мне провести первую в жизни регрессию – и я полностью поменял свое мнение.
Эжени закрывает глаза. Перед ее мысленным взором предстает мать на больничной койке, хватающая ее за руку и убежденно настаивающая на своем.
Мама была полностью в своем уме, несмотря на утомление, думает она. Это совсем не походило на бред. Более того, она вроде бы отвечала за каждое свое слово, как это ни странно.
– Еще она упомянула какую‑то библиотеку Акаши… Знаешь, что это такое? – спрашивает она отца.
– В буддистской традиции это место, где записаны все судьбы.
– Ладно, раз мы с тобой бредим, то скажи мне, папа: сам ты уже посещал эту «библиотеку судеб»?
– Нет, я даже не знал, что это осуществимо. Но должен признать, что твоя мать всегда была первооткрывательницей, лучшей исследовательницей новых территорий духа.
– Если я правильно поняла, мама якобы побывала в этой воображаемой библиотеке и разглядела там будущее, где над человечеством возобладали «силы мракобесия»? Так или не так?
– Для меня это такая же новость, как и для тебя.
– Еще ей там открылось, что Апокалипсис грянет в пятницу тринадцатого числа текущего месяца, то есть через пять дней…
Эжени на несколько секунд запрокидывает голову, потом продолжает:
– «Силы мракобесия»… Не слишком ли напыщенно звучит? Что думаешь, папа?
– Я, как и ты, склоняюсь к тому, что рак мог повлиять на то, как твоя мама воспринимает происходящее. Вредоносные клетки захватывают ее организм, и ей может казаться, что ровно то же самое творится со всем человечеством…
– Раз в ней размножаются злокачественные клетки, то ей хочется, чтобы мы боролись с силами зла?
– Может быть, резонанс между речами твоей матери и тем, что происходит у нее внутри, – не простое совпадение.
Эжени опять вскакивает, запускает руку себе в волосы, словно чтобы разгладить свои длинные рыжие пряди, и приглядывается к маскам на стене.
– Как она назвала это свое тайное учение? V.E.I.?
– V.I.E. – поправляет ее отец.
– Как это расшифровать?
– Так Мелисса называет регрессивный гипноз. Ей не нравится эта терминология, вот она и назвала наш ритуал «Voyage Intérieur Expérimental»[1] или V.I.E.
– Экспериментальное внутреннее путешествие? – повторяет Эжени, словно хочет пропитаться смыслом каждого из этих слов.
– Твоя мать любит все переименовывать, чтобы звучало менее технически, более поэтично. Например, она говорила мне, что V.I.E. для нее – наверное, это тебя позабавит, – «духовный туризм».
Эжени улыбается.
– Такая терминология была для нее способом подчеркнуть, что в этой практике нет ничего от психотерапии, что это просто способ удовлетворить свое любопытство или свою потребность в бегстве.
Отведя взгляд от масок, словно желающих с ней заговорить, Эжени достает из своей сумочки пачку сигарет и закуривает. В голове у нее сплетаются и разбегаются тысячи мыслей. Она опять садится и провожает взглядом поднимающиеся к потолку колечки дыма.
– Прости, папа, но я не могу себе позволить веру в подобную чушь.
– Понимаю твои сомнения.
– Все это оскорбляет мой ум.
– Лично я не заставляю тебя экспериментировать.
– Почему же мама требует от меня этого?
– Понятия не имею.
– Вообрази, что мои друзья узнают, что я верю в переселение душ, в прошлые жизни, в волшебную библиотеку, где записаны все судьбы. Они сочтут меня сумасшедшей!
– Без сомнения.
– А тут еще эта пятница, тринадцатое. Это же название фильма ужасов!
– Не только, милая. Еще пятница тринадцатого октября 1307 года – день, когда схватили и убили тамплиеров. Трагический день в истории человечества.
– Допустим. Не иначе маму мучил кошмар, пока она лежала в обмороке. Не нахожу иного объяснения.
– Не исключено.
– Бред, понимаешь? Когда она увидела нас, у нее возникло желание об этом рассказать.
– Это уж точно.
– А эта история про родственную душу? За кого она меня принимает? За маленькую девочку, все еще верящую в сказки?
– Нет, она слишком хорошо тебя знает.
[1] Экспериментальное внутреннее путешествие (фр.). Также слово «vie» в переводе с французского обозначает «жизнь».
