Вальс душ

– Ты знаешь, как тебя зовут?

– Нет. – Немного подумав, она добавляет: – Когда я думаю о себе, в уме звучит «я».

– Теперь разгони туман вокруг себя.

Туман понемногу рассеивается, воздух становится прозрачнее, и Эжени различает то, что ее окружает. У нее ощущение, что она попала на съемку кинофильма.

Голос отца становится все глуше.

– День сейчас или ночь?

– Вечер.

– Ты под крышей или под открытым небом?

– Под открытым небом.

– Ты одна?

– Нет, рядом другие…

У Эжени небывалое, головокружительное чувство. Она вселилась в тело другой молодой женщины, но видит все своими собственными глазами, воспринимает все собственными органами чувств, находится одновременно и в сегодняшнем дне, и в прошлом, она и зритель, и действующее лицо.

Это как если бы она залезла внутрь марионетки из плоти, проживающей свою собственную жизнь. Она попала на сцену, где воспринимает все элементы своими пятью органами чувств.

Понемногу она привыкает к этой двойственности.

– Вокруг много народу… – продолжает она. – И я вижу поразительные вещи!

 

3.

 

Ночь. В звездном небе серебрится полумесяц. Посредине поляны, перед треугольным жерлом пещеры, полыхает огромный костер.

Вокруг костра расположилась кругом сотня людей в звериных шкурах, как у нее. Нагретый воздух пахнет горящей древесиной и человеческим потом.

Эжени осознает, что находится в теле сидящей на земле девушки. Никто не обращает на нее внимания, все слушают мужчину с длинной седой бородой, на нем тоже бурая звериная шкура, на шее ожерелье из полупрозрачных синеватых камешков.

Она догадывается, что мужчина – ее отец и колдун, в этом качестве он рассказывает всему своему племени какую‑то историю на сон грядущий. Он говорит на своем языке, но она понимает его, как будто это ее родной французский.

Колдун толкует о том, что их предки не имели представления о прошлом и не осмеливались вообразить будущее. Они жили в настоящем, как звери, ели, когда испытывали голод, спали, когда их валила усталость. Большую часть времени им было страшно. Это был страх голодной смерти, страх быть растерзанными хищниками.

Эжени украдкой разглядывает саму себя. Кожа ее кистей светлая, довольно толстая. Предплечья в рисунках и в буром пуху, на запястьях браслеты. Волосы у нее каштановые, густые, падают на плечи мягкими косичками.

Она изучает свои покрытые шрамами бедра, широкие голые ступни с толстыми, запачканными землей ногтями.

Она ощущает зуд почти по всему телу, но не обращает на него внимания, так же как не тревожится из‑за комаров и жирных мух, с жужжанием снующих вокруг сгрудившегося племени.

Эжени поглощена своими потрясающими ощущениями: она осознает себя Эжени Толедано и одновременно – юной шатенкой с косичками, частью этого племени. Она видит собственными глазами, нюхает собственными ноздрями, слышит собственными ушами…

В памяти всплывает отцовская фраза: «Постарайся задействовать все пять органов чувств, чтобы как следует прочувствовать происходящее». Она решает забыть, что она – Эжени, чтобы пропитаться происходящим вокруг этого тела, которое, наверное, принадлежало ей в незапамятные времена.

Она замечает, что колдун, отец той, в ком находится сейчас ее душа, прибегает к интригующей мимике, чтобы приковать к себе внимание слушателей. Он продолжает свой рассказ: однажды, говорит он, произошло небывалое, дерево поразила молния, и оно вспыхнуло.

Иллюстрируя свои слова, он издает ртом звуки в подражание ударам грома. Впечатлительные дети реагируют на это испуганными криками.

Колдун объясняет, что почти все племя тогда отпрянуло, потому что испугалось. Храброй оказалась только одна женщина, она схватила горящую ветку и поняла, что от этого нового явления может быть польза. Потом он признается своим завороженным слушателям, что знает о великом событии от своей матери, той самой бесстрашной женщины, приручившей огонь.

Эжени понимает, что она сама – прямой потомок укротительницы огня.

Не переставая слушать своего отца‑колдуна, она видит справа от себя седую женщину в летах, с нарисованными на щеках и на лбу черными и белыми полосами. Волосы у нее тоже заплетены в косички, скрепленные деревянными бусами.

Женщина готовит еду, мельча корешки и плоды. Эжени чувствует, что это ее мать, вернее, мать той, в чьем теле она оказалась, жена колдуна. На шее у женщины ожерелье с особой подвеской – оранжевым камнем, внутри которого застыла стрекоза с расправленными крылышками.

По мнению Эжени, эта женщина очень красива, как и ее ожерелье. Мать улыбается и протягивает ей свернутый лист с кусочком жареного мяса и четвертушкой инжира.

Молодая шатенка отправляет в рот угощение. Ей нравится солоноватый вкус жареного мяса, сладость свежего плода и мятный привкус листа.

К колдуну подходит мужчина с музыкальным инструментом, подобием пятиструнной арфы, и начинает играть. Перебирая струны, он извлекает из них мелодию, аккомпанемент к рассказу колдуна.

Эжени полностью погружается в ощущения и мысли девушки, в которую вселилась.

Та вертит головой. Ее внимание привлекает ползущая по широкому листу улитка, как бы рисующая слизью прямые и изогнутые линии.

Ее посещает мысль: вот бы передать рассказ своего отца‑колдуна в виде рисунка на выдубленной кроличьей шкурке! Она берет такую широкую, тонкую шкурку и расстилает на плоском камне, как на столе. Делает ножом порез на своей руке, выдавливает немного крови. Находит острую палочку, окунает ее кончик в свою кровь и принимается рисовать.

Вместо того чтобы создать большое полотно – главную сцену из рассказа, как иногда делают некоторые члены племени, разрисовывая стены пещер, она делает два десятка мелких рисунков в хронологическом порядке: каждый посвящен какому‑то эпизоду в отцовском рассказе, среди них есть начало, середина и конец. Сначала рисунки вытягиваются в одну линию. Поколебавшись, девушка с каштановыми косами решает рисовать слева направо и сверху вниз. Добравшись до правого края своего «холста», она начинает следующую линию под первой. Всего на кроличьей шкурке возникает десяток линий, по два десятка рисунков в каждой.

Тем временем ее отец‑колдун продолжает рассказ. Объяснив, как его мать убедила соплеменников в пользе огня, он сам берет ветку, сует ее в огонь, поджигает и поднимает, как факел.