Ведьма, мы-же-на-ты!

Даже обернулась проверить, не остается ли за нами борозда размером с замковый ров. Но нет. Половицы были целы.

– Вот говорили мне, что замужняя жизнь тяжела, но я не думала, что настолько, – пропыхтела я, сваливая мужское тело на лавку.

А затем взглянула на супружника магическим зрением. С чего ему так поплохело?

Увидела, как на животе расползается черное пятно. В центре оно пульсировало, как родник, толчками выплевывая из тела жизненную силу. А той и так немного‑то осталось… Если ничего не сделать, то я снова стану вдовой Дэйрис. На этот раз с гарантией. Вот только не могла я так… Смотреть, как у меня на руках умирает человек. Хотя и знала, что проблем от живого муженька будет больше, чем от мертвого… Потому со словами:

– Да чтоб ты сдох от полноты жизненных сил! – принялась его спасать.

И первым делом стянула с супруга плащ, потом ножны. Пока освобождала раненого от верхней одежды, ненароком стянула и кожаный ремешок, державший пепельные волосы, и те разметались по плечам.

С рубашкой же деликатничать не стала – разрезала ножом. Но, увы, лицезреть мужской торс с накачанным прессом мне не удалось. Этому мешала одна ма‑а‑аленькая деталь – большая такая повязка. Шла она от левого плеча и заканчивалась где‑то ниже завязок штанов.

Ну вот, хотела ведьма поглазеть на разврат, а тут только распущенность… И ладно бы нравственная. Так нет. Шва! Который решил разойтись, как супруги при расторжении брака.

Последний, к слову, я смогла лицезреть после того, как разрезала бинты, стягивавшие тело блондина. Залатали моего муженька добротно. А главное – плотно так, убористо… Любой вышивальщице на зависть. Только вот одна из ран открылась и сочилась кровью. Если смотреть обычным зрением, то и не сильно‑то ее много вытекло.

Но при использовании магии картина была пострашнее… Только разбираться, почему так, времени не было.

– Сгинь, ведьма! – меж тем, приходя в сознание, прорычал сидевший на скамье и прислоненный спиной к стене супруг.

Была бы я послушной кроткой женой, непременно так бы и поступила: отскочила, мышкой юркнула за дверь и затихла.

Ибо больно уж у пепельного вышел посыл угрожающим. Но я была ведьмой. И мало того, дочерью своего отца, а того куда только не посылали. Чаще всего в пекло к демонам! А он оттуда всегда возвращался, загоревший, отдохнувший, еще и с кошелем золота. Так что…

– Чтобы я ушла, мне надо не «сгинь» говорить, а минимум «сдохни»! – просветила я болезного муженька, призывая силу.

– Полагаю, что при этом по правилам хорошего тона нужно еще держать наведенный на тебя арбалет? – прошипел сквозь стиснутые зубы пепельный.

– Смекаешь… – довольно хмыкнула я, начав накладывать заклинание для остановки крови…

Вот только оно, всегда выходившее у меня идеально, отчего‑то дало осечку – рана и не думала затягиваться, наоборот, разрасталась. Да чтоб тебя!

Пепельный же закатил глаза и тяжело дышал открытым ртом, в то время как мужские руки схватились за край широкой лавки и побелели от напряжения. Да уж… судя по всему, сейчас муженьку до блаженства было так же далеко, как мне до сана настоятеля монастыря. Мужского.

Я упрямо закусила губу, вливая в супружника силы. Ощущения были, что пытаюсь наполнить пропасть.

– Какого темного ты творишь? – выгибаясь под током моей магии, выдохнул раненый. – Убирайся!

– Угу. Метелку взяла и побежала наводить порядок, – фыркнула я и закусила губу: резерв стремительно пустел.

Руки начали уже подрагивать, а ноги подкашиваться, но я упрямо продолжала нелегкое дело спасения мужа. Хотя проще его было добить, чем исцелить… Почему же магия‑то не берет этого пепельного?

По всему выходило, что чары тут были бесполезны. А что, если…

Я вспомнила о настойке кровохлебки и атаривора. Дрянь была забористая. На раз унимала и кровь, и любое желание жить. Боль при использовании зелья была просто чудовищной.

Зато в ней не было ни капли магии, лишь травы и алхимические реагенты.

– Если от этого лечения сейчас не умрешь, то будешь жить долго, счастливо и желательно подальше от меня, – известила я пепельного, возвращаясь к нему с бутылем в руках.

Супруг глянул на меня затуманенным от боли взглядом. Я же, ощутив себя в роли того самого зла, которое либо убивает, либо делает сильнее, циничнее и мрачнее, зубами вонзилась в плотно сидевшую пробку. А через мгновение выплюнула ее куда‑то в сторону.

Теперь нужно было залить зельем рану… Правда, перед этим зафиксировать пациента, ибо лекарская молва гласила, что правильно связанный больной в чарах обезболивания не нуждается. А без них, увы, брыкается…

В нашем же случае одними пинками навряд ли бы обошлось, а на заклинания у меня уже не было сил. Ни физических, ни магических, ни моральных. А вот масса тела имелась. И ее‑то я использовала, практически сев на колени к пепельному. Щедро плеснула зелье на рану. И тут же схватила мужские руки, чтобы они не потянулись к животу, пытаясь убрать эликсир и тем разодрать рубец еще сильнее…

Так что мужские бедра оказались зажаты меж моих коленей, а я очутилась лицом к блондину, тело которого начало выгибаться в агонии…

Приготовилась уже было к отчаянному сопротивлению пепельного и что вот‑вот он попытается меня с себя скинуть, но… нет! Мужик держался. Корчился от боли, но даже не орал. Лишь шипел сквозь стиснутые зубы, как опытная, не единожды бывавшая на костре ведьма – всем инквизиторам назло!

А кровь меж тем начала потихоньку останавливаться. Вот ее пульсация стала меньше. Словно кто‑то там, внутри порванной вены, поставил плотину. А после стала образовываться корочка первичного тромба…

Странно… Почему тогда магия не сработала? Я замерла, перебирая в голове варианты, совершенно не обратив внимания на то, что наши с муженьком лица оказались на одном уровне. Да так близко, что растрепавшиеся во время лечения светлые волосы и мои мокрые от пота каштановые пряди перепутались. И сейчас напоминали снег, припорошивший опавшую листву.

Когда я заметила это, то замерла и… На меня вдруг обрушилась вся реальность этого мига – с пылью, кружившейся в солнечном свете, что лился из окна, с воем ветра на улице, с витавшим в воздухе ядреным духом лечебной настойки. К последнему примешивались запахи запекшейся крови и нежилой таверны. Но помимо них нос уловил ноты шалфея и морозного кедра.

А еще я почувствовала, как моей шеи касается горячее мужское дыхание. Услышала, как гулко сглотнул пепельный, а его взгляд коснулся моих скул, потом щеки, губ…

Мы замерли. Пепельный шумно втянул воздух, словно пытаясь взять себя в руки. Да и мне было бы неплохо это сделать. А еще слезть с мужских колен, но… вместо этого я смотрела на сидевшего передо мной мужчину. Да, именно мужчину, не парня. Потому как моему внезапному супругу на вид было около тридцати – уже не стройный юноша, а успевший заматереть воин. Опытный. Сильный. Боец. И духом, и телом. На последнем, к слову, отметин было немало. Они лучше любого досье тайной канцелярии рассказывали о прошлом блондина.

– Так на чем мы остановились? – хриплый мужской голос вырвал меня из раздумий.