Ведьма, мы-же-на-ты!

Ступени надрывно заскрипели под моими шагами, когда я поднималась на второй этаж. Толкнула дверь в комнату, где хранились мои вещи. Вечерний свет проникал сквозь узкие окна, играя бликами на полках, где в ряд уже успели выстроиться бутыльки с зельями, амулеты, книги по магии, пара противней, на которых сушилась тыквенная, демоны ее дери, пастила… Просто я не знала, что еще можно сделать из этой рыжей напасти, которую мне регулярно подкидывали под дверь в знак то ли благодарности, то ли откупа…

Среди всего этого я нашла то, что мне было нужно: нитки, иголку, склянку с первачом и обезболивающее зелье. А еще бинты, что были аккуратно уложены в мой целительский кисет. Тот стоял рядом с бутылью, в которой настаивался болиголов.

Спустившись обратно на первый этаж, я увидела, что супружник запрокинул голову, прикрыл глаза и стиснул зубы. Ясно. Терпит… Даже не стонет. «Надо же, выдержанный какой мне попался, прям как столетний коньяк», – промелькнула мысль, когда я подошла к раненому.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовалась я, начав заговаривать зубы.

Заговаривать, увы, не буквально, а фигурально: сил на чародейство у меня не осталось ни капли, резерв был вычерпан до дна. Так что приходилось отвлекать, используя дар красноречия, а не магический.

– Я чувствую себя так, как будто хочу хорошо прожаренную отбивную, – отозвался Ран, не открывая глаз.

– Хорошо. Значит, будет отбивная, – покладисто согласилась я, вдевая нитку в иголку. Задумывалась ли над тем, что говорю? Навряд ли. Все мои мысли сейчас были о том, как бы поаккуратнее залатать глубокую рану: придется накладывать несколько швов, один поверх другого, на разные слои. Задеты и брюшная полость, и глубокие мышцы, и поверхностные… – Ты как, охотиться умеешь на кого‑то, кроме демонов в пустошах и дам на балах?

– А ты с какой целью интересуешься? – приоткрыв один глаз, поинтересовался блондин.

– С той, что отбивную придется ловить тебе, – поведала я муженьку и положила иголку с ниткой в склянку с первачом – обеззаразить.

– А как же хваленая ведьмина магия? – поинтересовался Ран. – Наколдовала себе какое‑нибудь, не знаю… яйцо призыва лосося, кинула его в воду – и рыба сама на берег выбрасывается.

– То есть охотиться на дичь ты не умеешь… – поняла я, доставая иглу.

– Обижаешь, дорогая женушка. Я на дичь могу и охотиться, и, если надо, нести ее. Причем полную, не расплескивая…

– Учту, – хмыкнула я и, протянув муженьку флакон с зельем, не удержалась от подколки: – Выпей. И желательно тоже… Не расплескивая.

Конечно, полностью от боли эликсир не избавит, но хотя бы притупит ее, пока я буду шить. Ран приоткрыл глаза, глянул на бутылек и светским тоном уточнил:

– Яд?

– Яд, настоянный на перваче, – уже лекарство, – назидательно отозвалась я, примериваясь к ране. Та впечатляла. Так что я решила морально подготовить пациента: – Слушай, тебе говорили, что главное в лечении – это доверие?

После этих слов муженек, уже пригубивший флакон, как‑то гулко сглотнул и, отняв ото рта бутылек, выдохнул:

– Говорили. Как раз перед тем, как соединить с магической жилой.

Упс. Нехорошо вышло. Если учесть, сколько раненых выжило после эксперимента, – очень нехорошо.

– Знаешь, если с доверием у тебя не очень, тогда просто терпи, – посоветовала я.

– Это точно постулат из лечебной практики? Или супружеской? – иронично уточнил Ран и в следующий миг зашипел: я сделала первый стежок.

– А есть разница? – не переставая орудовать иголкой, уточнила я.

– Целительство не столь болезненно и более привычно, чем брак, – сквозь стиснутые зубы выдохнул блондин.

Надо же, крепкий орешек. Другой бы на его месте уже орал недуром, а этот ерничает.

– Много ты понимаешь в браке, – хмыкнула я. – Мы месяц всего женаты, а знакомы – и вовсе меньше половины дня.

Ран поморщился. То ли от боли, то ли от услышанного. Скорее, и то и другое. И наверняка хотел мне сказать, что он и вовсе не желал бы быть моим мужем ни мгновения. Но вместо этого сделал глубокий вдох. Затем выдох. Будто прицеливался из арбалета и хотел успокоиться, чтобы рука не дрогнула. И, чеканя каждое слово, произнес:

– А. Ты. Знаешь. Больше? – И, сглотнув, спросил: – Я не первый твой супруг?

Мне показалось или в последней фразе прозвучало как‑то слишком много эмоций для обычного уточнения?

– Замужем, может, и впервые, но о любящей семье знаю многое, – ответила я, орудуя изогнутой в форме молодого месяца иглой, и пояснила, не отрываясь от дела: – Я в такой выросла. И мы всегда жили счастливо! А когда кончалась посуда – еще и тихо. Но разве в твоей семье было иначе?

– Не знаю, – отозвался Ран и отвернулся, всем своим видом давая понять, что не желает это обсуждать.

Но тяжело уйти от разговора, когда сидишь, как пришитый на лавке, а над тобой склонилась ведьма, которая то ли лечит, то ли пытает…

– Подкидыш? Бастард? – полюбопытствовала я. Ну надо же что‑то знать о своем муже?

К тому же от боли мышцы пресса непроизвольно сокращались, а это мешало. Поэтому я решила их расслабить тем, что напрячь самого Рана вопросами. Пусть отвлечется на ехидную темную ведьму.

– Я был третьим сыном лорда, – нехотя ответил пепельный, лишь бы только я отстала.

Впрочем, мне пояснений и не требовалось: скорее всего, папочка решил избавиться от младших безнаследных отпрысков, чтобы те не вздумали заступать дорогу старшему. Логичнее всего в таком случае отправить на службу короне или в духовники. И раз на моем супруге не сутана, то…

– И сколько тебе было, когда отдали в корпус паладинов? – задала я очередной вопрос.

– В шесть… – обреченно выдохнул Ран, видимо поняв, что уже не отвертеться, и, невесело усмехнувшись, добавил: – Чтобы я добыл себе честь и славу сам.

После этого ответа моя рука на миг замерла в воздухе. Примерно в этом возрасте я подняла первое свое умертвие. А папа тут же его уложил из арбалета обратно. Чтобы нежить с дочкой ничего не сделала. И это при том, что мама меня страховала в кругу силы! И оба – поддерживали. Всегда. А у Рана же, похоже, жест доброй отцовской воли свернулся в дулю.

– Добыл? – поинтересовалась, переходя к последнему, верхнему слою.

– Я стал седьмым паладином короны, – ответил Ран.

– Седьмой… Не мог мне отец номером повыше кого найти? – беззлобно усмехнулась я.

– Может, он потому не мог, что первые шесть были уже женаты? – саркастично заметил Ран.

– Уже первые семь женаты, – поправила я и торжественно объявила: – А ты еще и заштопан!

– Так быстро? – удивился супруг таким тоном, словно приготовился полночи терпеть и шитье, и ведьму, им занимавшуюся.

– За дружеским разговором время быстро летит, – ответила я, а после достала из кисета бинты и корпию и начала перевязку.

По взгляду из полуприкрытых глаз Рана стало понятно: в гробу он видел такие разговоры. Даже если до домовины всего один шаг.