Ведьмы.Ру

– Я?

– Р‑р‑р, – из густой прибрежной травы раздалось грозное рычание, которое смолкло, а слева мелькнул рыжий хвост. И уже в другой стороны.

– Не жри только! – взмолился Игорек, ныряя в траву.

– Дети, – важно ответила Ляля, сама на эти игры глядя со взрослым снисхождением и некоторой завистью. А так‑то… ну ты ж ведьма.

– Я – ведьма? – Ульяна подошла к пруду и заглянула. Конечно, искать в чёрной жиже отражение – так себе занятие, но… обычное лицо.

Симпатичное где‑то даже, хотя мама всегда вздыхала, повторяя, что природа несправедлива, если Ульяне достались лишь крохи красоты. И в целом внешностью она, Ульяна, в отца пошла, а тот никогда не был красавцем.

Но… ведьма?

Волосы тёмные. Взъерошенные.

Глаза тоже тёмные, цвета непонятного, потому что он то ли зеленый, то ли серый, а порой и почти чёрный. Ресницы свои.

Брови тоже.

Губы… в меру пухлые, хотя Люська утверждала, что немного можно и подколоть.

– Ведьма, ведьма… она тебе не рассказывала?

– Кто?

– Мама твоя. Она ведь тоже…

– Ведьма?

– Ведьма…

Что‑то плюхнулось в воду.

– Никитос! – возопил Игорек на берегу. – Ну я за тобой не полезу! И мыть тебя не стану! Сам вляпался, сам и вылизывайся…

– Станет. Они с малых лет дружат… короче, бабушка объяснит. А я пока так, чего знаю… ну твоя мама… она как бы сильно в девках засиделась. Характер у неё такой, что никто из наших и не решался посвататься… бабушка говорила, что поначалу ещё были те, кто решался, но… не сложилось.

Это да. Характер у мамы всегда был непростым.

Мягко говоря.

– Вот она и уехала. Поступать. Учиться. Выучилась и осталась. И свадьбу стала играть… решила то есть…

Сзади опять громыхнуло, но на сей раз жаром окатило.

– Ой, блин…

Волна пронеслась и по пруду, отчего белые волосы Ляли встали дыбом, Игорек отряхнулся, а откуда‑то из камышей на противоположном бережку, донеслось:

– Да чтоб вас…

И дальше. Непечатно.

– Никитос, будешь ругаться, – сказала Ляля. – Я бабушке расскажу. В следующий раз она тебе и хвост, и рот шампунем вымоет.

– Язва ты, Лялька, – раздалось из темноты донельзя обиженное. – Посмотрел бы я, что ты сказала, если б с жабой и во рту…

– А я предупреждал, – крикнул в ответ Игорек. – Но разве ж ты слушаешь…

– Я, может, и рад бы, только это ж инстинкт… могучий инстинкт охотника. С ним разве совладаешь? Блин, вода тут грязная…

– В доме помоешься.

– Игорек, а ты не захватил… ну…

– Труселей – не взял, – Ляля ответила за Игорька. – И майки не взял. Потому что всё в багаже, а его ещё распаковывать надо.

Ульяна с трудом сдержала улыбку. А стена камышей зашаталась, выпуская рыжего веснучшатого паренька. Волосы его завивались спиральками, а веснушки захватили не только лицо и шею, но и плечи, и руки.

– Издеваешься? – с надеждой спросил он.

– Нет, – Игорек вздохнул. – Ты… может, обратно? А завтра уже опять.

– Ага… чтоб оно так просто… захотел и обратно.

– На втором этаже, – Ульяна всё же постаралась не улыбнуться. – Там в комнате, в шкафу, папины вещи… рубашки там, майки. Конечно, великоваты будут. Я сейчас сбегаю.

– Сиди, – Ляля взяла за руку. – Игорёк, давай сам… ей туда соваться не след.

– Почему?

– А не чуешь? – Ляля прищурилась.

– Что?

Нет… Ульяна что‑то чуяла. Вот терпкий плотный запах тины, исходящий от воды. И сыроватый травяной – луга. Жар летний. Землю… и воздух. Воздух будто нити силы пронизали.

– М‑да… бабушка, конечно, говорила, что всё не просто, – Ляля руку не выпустила, дернула. – Да садись ты…

– Я с тобой, Игорёк! – камыши вновь зашатались. – Ты только это… давай… на двоих под тенью.

Подумалось, что сосед, если вдруг увидит двух подростков, один из которых в полном неглиже, точно жалобу напишет. Разве что растеряется немного, не зная, куда – в СОП, полицию или ещё куда. Но потом возьмёт и напишет всюду.

– Морок! – рявкнула Ляля. – Тут вам не там!

Тут действительно было не там.

А Ульяна моргнула, когда Игорёк взял и растворился.

– Хоть поговорим по‑человечески… слушай, ты не против, если я окунусь? Водица здесь такая… прелесть просто, – и не дожидаясь ответа, Ляля нырнула в воду.

С головой.

– Подожди, вода тут… тут…

Ульяна хотела сказать, что здешняя вода, она своеобразная. В посёлке упорно ходили слухи, что пруд этот питается не от подземных вод, а с очистных сооружений фермы. И что чистят там так себе. И порой даже вот совсем не чистят. А случается, и заводы окрестные отходы сбрасывают. Правда, какие именно отходы и какие именно заводы, молва не уточняла.

– Ух, хорошо, – Ляля вынырнула, и волосы её растянулись по воде этакими водорослями. Цвет тоже обрели зелёный.

– Тут… как бы… сказать… вода так себе. Не очень, чтобы очень, – осторожно произнесла Ульяна. Но Ляля только фыркнула:

– Кто тебе сказал? Отличная вода. Чуть застоявшаяся, но это родники прибило, видно, что никто не ходит… я сейчас.