Ведьмы.Ру
– А если нет?
– Если нет… на нет, как говорится, и суда нет… ты совершеннолетний. И не мне тебя жизни учить. Благо, есть ещё желающие.
Чтоб их…
И эти шанса не упустят. Никогда не упускали.
Вот… гадство.
– И да… для чистоты эксперимента. Когда‑то я приехал в этот город с пятью тысячами рублей в кармане. Тебе дам десять.
Да он издевается!
Глава 8. О проклятьях, сложностях родственных отношений и женихах с демонами
Петр Первый в детстве жил в Петербурге.
Из школьного сочинения о тяжелом детстве юного царя
– Привороты разными бывают. Не одобряю, конечно, – сказала бабушка, когда поняла, что Ульяна не сильно впечатлилась. – И отговариваю, потому как нет в приворотах правды, а значит, и счастья не будет. Настоящего.
Ульяна кивнула.
Она вот привороты тоже не одобряла категорически, но больше от того, что занимались ими, как и отворотами, снятиями венца безбрачия и прочими донельзя странными вещами, люди сомнительного свойства.
А выходит, что и бабушка…
– Есть простые. Скажем, по следу. Или на воде. Их‑то и проворотами назвать сложно, если так‑то. Не то, чтобы вовсе баловство, скорее уж нужны, чтобы человек внимание обратил. Увидел. А то бывает, что ходит, ходит, а очевидного не замечает. Держатся такие от пары часов до пары дней. Там уж слетают и или сложится оно, сживётся, или нет.
Или встретится динозавр, или нет.
Понятно.
– Есть те, которые долгие, на месяц‑два и до года. А если продлить, то и дольше. Нехорошая вещь. Такой приворот обоих мучает. Две нити силком сплетаются в одну, и добре, если и вправду что‑то из того получается. Но чаще нет. Примученный любить‑то любит, но любовь его тяжёлая. Он мнителен становится, ревнив и слезлив. То кричит, то плачется, то болеть начинает. Иные и вовсе руки на себя наложить пробуют… или даже накладывают. Душа в том видит свободу, к ней и стремится. Случается, что не только на себя. А другая сторона, которая затеяла всё, тоже платит. Здоровьем. Удачей. Душою даже… но такие привороты вспять обернуть можно. Нелегко, но вот при желании – вполне. А вот когда на крови сделан…
Страшная сказка у старого пруда.
Под пирожки с мухомором.
Почему бы и нет.
Только ночь уже, вон, небо потемнело, звёздочки выкатываются одна за другою. И луна прорезалась, почти полная, чутка только с одной стороны скособоченная.
– У… – выдал Никитка нерешительно. – Извините. Прям… душу тянет повыть! Чую, просыпаются во мне тёмные инстинкты диких предков…
– Это просто ты пирожков пережрал, – Ляля вынырнула из пруда. – Вот и пучить начинает. А воет он, чтоб бурчание в животе не было слышно!
– Ябеда!
– Сейчас вовсе в кусты попрётся…
– Кровь – это основа основ. Чай, в университете рассказывали про запретные разделы?
– Д‑да… а вы откуда… ну да, извините… не подумала.
– Не такие мы и дикие, – усмехнулась бабушка. – Те, кто ставил запреты, прав был. С кровью ни одна ведьма без веской причины не свяжется, ибо такая волшба, она не только по ведьме ударит, но и со всего рода плату возьмёт. А не каждый род такую плату выдюжит. И ведь знала же, глупая, да решила, будто умнее всех.
– Как…
– А вот так. Она в последние‑то приезды всё больше не с подружками гуляла, но в библиотеке посиживала. Я ещё порадовалась, что повзрослела‑таки, за ум взялась. Она же, небось, заклятье искала подходящее. И нашла на нашу голову. Я как увидела над твоим отцом кровавое марево, так и поняла, что она учинила.
– А я вот так и не поняла, – честно сказала Ульяна.
– Судьбу она перекроила. Кровь… это ж нить, что тянется из прошлого в будущее, и на нити этой многие судьбы нанизаны. Она её вытянула, вывернула в другую сторону и со своею связала крепким таким узлом, который уже не распутать, ни разрубить.
Сказано это было тихо, но Ульяна ощутила, как по спине мурашки побежали.
– Отец ведь твой не просто любил её, верно? Боготворил. Любой каприз исполнял, да ладно бы это… не было для него во всём мире ничего‑то и никого‑то, кроме неё одной. Разве вот когда ты народилась, тогда чуть заклятье не то, чтобы ослабло… скажем так, растянулось. Вы ж с матушкой одной крови.
Ульяна задумалась.
Любил ли отец мать?
Бесспорно. И сильно любил. Так, что слов не найти. И ей, маленькой, эта любовь казалась чудом. А ещё было немного обидно, потому что Ульяну отец тоже любил, но стоило рядом маме появиться, как он тотчас словно забывал, что Ульяна существует.
Это из‑за приворота?
Но Ульяна не верит в привороты. А в любовь, которая до гроба, выходит, что верит?
– Беда в том, что те, кого на крови привязали, не живут долго. Твой отец ещё изрядно протянул, полагаю, потому как она держала. Понимала, что как его не станет, то и нить разорвётся, и по ней ударит… должна была.
А ещё отец оставил маме всё имущество. При жизни. Правда, раньше Ульяна об этом как‑то и не задумывалась. Ей вон квартира отошла, но тоже дарственной, и ещё фонд, которым какие‑то совсем уж незнакомые люди управляли.
Только теперь она понимала, что имущества у отца было куда как больше.
– Но… не ударила?
– И это плохо, – сказала бабушка очень серьёзно. – Такие запреты не для того создают, чтобы их легко было обойти. Да, видать, многое она узнала… погоди.
Бабушкина ладонь скользнула над головой. Волос не коснулась, но Ульяна ощутила движение, а потом холод, что от руки пошёл и внутрь будто бы.
И потянуло так…
Так…
