Ведьмы.Ру
Выходила Ульяна чёрным ходом, и к нему пробиралась закоулками, боясь встретить кого‑то слишком любопытного, и только оказавшись на улице, на стоянке, выдохнула с облегчением.
Теперь на остановку.
И…
– Улька! – громкий и слегка гнусавый голос заставил замереть. – Улька Тараканова! Стой!
Чтоб… этот паразит что, караулил?!
– Стою, – сказала Ульяна, делая глубокий вдох.
Спокойствие. Главное, спокойствие.
А хорош. Нет, Данила Антонович, как и подобает отпрыску семейства благородного, пусть и не обременённого уходящею в дебри веков родословной, вид имел весьма достойный. Приятные черты лица, спортивное телосложение и личный стилист, сгладивший некоторые нюансы внешности.
Оттопыренные уши вот в глаза и не бросались.
Почти.
Странно, что пластику не сделал.
– А я подумал, что ошибся! А это ты! – улыбка Данилы Антоновича была широка и полна безыскусной радости, даже счастья. – Я ж ещё подумал, что какая‑то задница это больно знакомая! Вот и не удержался!
Интересно, это можно было считать извинением?
– Я вот тоже… не удержалась, – буркнула Ульяна.
– А… это да… прикольно, – Данила пощупал переносицу. – От души зарядила…
И главное, сказал это так, без претензий. А может… может, всё не так и плохо.
– Сильно?
– Ну… так… в голове зазвенело. Были бы мозги, отшиб бы, – улыбка стала ещё шире. – Но нет худа без добра… теперь ты, Тараканова, от меня точно не сбежишь!
– Чего?
Всё‑таки плохо.
Нет, вот на что Ульяна в самом деле надеялась? На совесть? Какая у него может быть совесть. Он же привык, что с малых лет вокруг хороводы водят.
– Начнём, думаю, с ресторана, – Данька ловко подхватил Ульяну за руку. – А там видно будет…
И подмигнул.
Выразительно. С явным намёком.
– Ты… серьёзно?
– Ну да…
Если он так и дальше улыбаться будет, то щёки треснут.
– … ты мне теперь должна, Тараканова… так что не отвертишься!
Сволочь.
Такой же, как… даже хуже… Егор Макарович просто старается. Во славу рода там или ещё из‑за придури какой. Или на премию рассчитывает, а может, вовсе на повышение. Но этот… этот…
– Как‑то ты странно на меня смотришь, Тараканова, – Данька руку отпустил. И отступил. – Не хочешь в ресторан, можем в баню там…
– В баню?
– Ну… в сауну. Спа… куда там ещё?
– У меня жених есть, – Ульяна сама не знала, зачем ляпнула.
– А у меня невеста. И чего? – он пожал плечами. – Мы им не скажем… и вообще… может, я на тебе женюсь!
– Ты? – от удивления сила, пришедшая было в движение, застыла. – На мне?
– А чего? Ты мне давно нравишься. Упёртая, прям вообще. И рожа ничего такая.
– Рожа…
– Ну лицо! Извини! Физия. Лик пресветлый!
– Хватит! Я поняла.
– Тогда чего орёшь?!
– Я ору?!
Вот Мелецкий всегда бесил Ульяну. Прям до белого каления.
– Так что? Прокатимся? – резко сбавив тон, поинтересовался Данила. И этак, небрежненько, руку на плечо Ульяне закинул, к себе притянул, приобнимая.
– Куда?
– А куда скажешь… можем, в ресторан. Или в баню… сауну… а то давай сразу ко мне, а? Чего там на всякую фигню размениваться…
И за задницу ущипнул.
Может, если б не ущипнул, Ульяна бы и сдержалась. Она честно хотела сдержаться, да только этот вот щипок…
– У меня матрас новый, повышенной комфортности, – продолжал мурлыкать Данила на ухо, – протестируем…
– Знаешь что… – сила вдруг выплеснулась и повисла рыхлым облаком, опять продемонстрировав полную Ульянину несостоятельность. – Да иди ты…
– Вот скучная ты девка, Тараканова, – как ни странно, но руку Данила убрал. – Нет в тебе…
Он щёлкнул пальцами, будто издеваясь.
– … не то, что огонька, даже искорки.
Огоньки заплясали на кончиках.
Рисуется, сволочь. Почуял выброс и понял, что с университетских времен с контролем у неё лучше не стало.
– Так и помрёшь старой девой…
– В окружении котов?
Ульяна попыталась заставить силу сложиться в простейший конструкт, но облако пыхнуло и лишь увеличилось вдвое. Причём рассеиваться не спешило.
– Да нет, Тараканова. Тебя с твоим характером даже коты не выдержат.
Огоньки меж тем вытянулись, переплетаясь друг с другом, сходясь и расходясь, сплетаясь сложным узором. Тонкий стебель, листочки полупрозрачные. И лепестки. Почти настоящие.
– Держи, – Данила протянул цветок.
– Невесте своей подари, – буркнула Ульяна, чувствуя престранную обиду.
– Ей я ещё сделаю… – отмахнулся он. – А ты держи… кто ж тебе ещё подарит?
Никто.
И это было втройне обидно, потому что… потому что правда. Никто и никогда не дарил Ульяне цветов. И не подарит… и наверное, поэтому она потянулась. И коснулась такого почти настоящего стебля.
– Спасибо…
