Ведьмы.Ру
Гостей Ульяна заприметила издалека. В целом сложно не заприметить ярко‑желтый бус, вставший у самых ворот. Вон, и Пётр Савельич уже вокруг скачет, машет руками и возмущается. Нет, голоса не слышно, но явно же – возмущается. И давно. Уже подпрыгивает даже от распирающих его чувств.
Ульяна вздохнула, потому как присутствие соседа напрочь отбило желание подходить к дому.
– Надо, – сказала она себе строго. – И вообще… хватит уже… всего бояться.
Прозвучало так себе, но Ульяна кивнула и решительно ступила на тропу.
Родственники.
Надо же… а мама не говорила, что у неё есть родня. Не то, чтобы Ульяна специально выспрашивала… специально сложно. С мамой вообще сложно.
Приедет?
И почему вдруг?
Она ведь ничего не делает просто так. А тут позвонила, документы… нет, ничего подписывать Ульяна не собирается, как и верить матушке. Благо, выросла, наивности поутратила. Но интересно же.
– Ага! – сосед заметил её первым и снова подпрыгнул. – Явилась!
– Доброго утра, – Ульяна вяло помахала рукой, понимая, что, возможно, не стоило бы так торопиться. Постояла бы в лесочке часок‑другой, глядишь, и надоело бы Петру Савельевичу прыгать. Ушёл бы, а уж она тогда тихонечко…
– Доброго?! Полдень уже! – Пётр Савельевич указал на небо. – Вечер даже! А у неё утро.
Трубный его голос разнёсся по улице. Басом сосед обладал мощным, что никак не увязывалось с хилым тельцем его.
– Чего вам надо? – спросила Ульяна, раздумывая, как бы ловчей обойти соседа. Вот только тот на месте не стоял. Его распирали энергия и желание выплеснуть её на окружающих. В частности, на Ульяну. Вот и сейчас он прыгнул влево.
Потом резко дёрнулся вправо, точно заподозрил, что Ульяна обойдёт его с этой стороны.
– Объяснись, по какому праву эти вот нарушают установленный порядок! – палец Петра Савельевича указал на бус, который с близкого расстояния несколько утратил нарядности. Нет, ярко‑желтый колёр никуда не исчез, упрямо пробиваясь сквозь коросту из грязи и пыли. То тут, то там по краске расползались трещины. И в целом было видно, что машина эта пребывает в весьма почтенном возрасте.
– Приехали! Встали! Перегородили дорогу! А если пожар? Вот что будет, если пожар?! Или плохо кому…
– Кому? – спросила Ульяна послушно.
– Мне! Мне плохо! – Пётр Савельевич картинно схватился за грудь и возопил: – Сердце жмёт!
– И печень поддавливает, – раздался мягкий женский голос. – А ещё, небось, с потенцией проблемы…
– Что?!
От этакого предположения Пётр Савельевич густо покраснел. Потом побелел и обернулся.
– Вы…
– Антонина Васильевна, – сказала женщина в ярко‑жёлтом, в цвет машины, платье, перевязанном крест‑накрест платками. И руку протянула, от которой Пётр Савельевич отпрянул. – А стыдиться нечего. В вашем возрасте – это даже нормально, я так скажу… у всех случаются осечки.
– У меня не случается!
Сосед попятился.
– От этого и нервозность повышенная, и в целом неудовлетворённость жизнью… – главное говорила она это громко, так, что слышал не только Пётр Васильевич. Тётка Марфа наверняка тоже. Пусть она из‑за забора и не выглядывала, но точно во дворе.
Подглядывает.
Подслушивает.
И к вечеру весь посёлок будет обсуждать не только гостей, но и некоторые личные Петра Васильевича проблемы.
– Что вы… что вы несёте! – возопил тот фальшиво и покосился на забор тётки Марфы.
– Здравствуйте, – сказала Ульяна превежливо, разглядывая родственницу. А что Антонина Васильевна ей родня, в этом сомнений не было.
Она походила на маму…
Точнее мама на неё. Не как две капли воды, но отрицать наличие этого сходства было глупо.
– Вам бы на массаж походить, – продолжила Антонина Васильевна, щурясь. – Простаты… очень животворно воздействует на мужчин.
– Чего?! Да что вы себе позволяете! – Пётр Савельевич произнёс это как‑то тихо и даже неуверенно. – Вы… вы… совсем обнаглели… приезжают тут…
И сбежал.
Вот впервые на памяти Ульяны Пётр Савельевич уходил сам. Чуть подпрыгивая, пытаясь сохранить горделивый вид, но…
Сам.
– Ульяна? – поинтересовалась женщина.
Мама… мама выглядела куда моложе. Да что там, мама выглядела старшей сестрой Ульяны. А у женщины морщинки, в уголках глаз, и на лбу тоже. И носогубные складки, появление которых когда‑то ввергло маму в панику, заставив искать очередное супер‑средство… у женщины складки были.
Шея чуть обвисла.
Овал лица поплыл. Ульяна не то, чтобы выискивала недостатки. Просто само собой получалось. И подумалось, что она, эта женщина, вряд ли занимается йогой. И лимфодренажные массажи не делает, как и уколы красоты.
И…
– Ульяна, – ответила она, когда молчание стало совсем уж неудобным. – А вы… получается… бабушка, да?
– Получается, что да.
Руки у неё тоже не такие ухоженные…
– Звонила?
– Звонила, – Ульяна даже кивнула.
– Предупреждала?
– Чтоб не пускала вас на порог.
– А ты?
– А что я…
– Пустишь?
Странный диалог. Очень. И главное, что Ульяна чётко понимает – от её ответа зависит всё. Что если она откажет, то эта женщина не станет спорить, но залезет в жёлтый бус и уедет, оставив Ульяну одну.
Снова одну.
– Конечно, – ответила Ульяна, с трудом сдерживая нервную улыбку. – Заходите…
