Велнесс

А потом прозвенел звонок и начался учебный день, и Брэнди попрощалась с Элизабет, но Элизабет решила ненадолго задержаться в Парк‑Шоре, а не возвращаться в Чикаго в самый час пик, пошла прогуляться по центру, увидела в окне одной из кофеен Кейт, сидевшую за столом перед огромной чашкой латте, и после недолгого раздумья вошла внутрь.

– Я не помешаю?

Кейт подняла голову.

– О, привет!

– Привет, эм, мы не очень близко знакомы, но могу я тебя кое о чем спросить?

– Конечно.

– Это личное. Про тебя и твоего мужа.

– Хорошо.

– Про то, что вы… делаете.

– В смысле, где мы работаем?

– Нет. Я имею в виду, в романтическом плане.

– А, ты про то, что мы спим с кем хотим.

– Да.

– Пожалуйста. Спрашивай о чем угодно.

– Вот что я хотела узнать: то, как ты это описала, – оно действительно так ощущается?

– Так – это как?

– Как большая семья.

Кейт усмехнулась.

– Ну да. То есть, конечно, тут включаются сильные чувства, которые нужно четко проговаривать словами и контролировать. Но чаще всего – да, мы как большая семья.

Элизабет кивнула.

– А почему ты спрашиваешь?

– Звучит неплохо.

– Так и есть.

– Я уже много лет не чувствовала ничего подобного. Мне этого не хватает.

– Садись! – сказала Кейт. – Обожаю вербовать сторонников.

Остаток утра они провели в кофейне, и Элизабет слушала, как Кейт яростно критикует современный институт брака.

– Это глупо, – сказала Кейт. – Брак – это просто глупость. Или, по крайней мере, то, как на Западе сейчас практикуют брак, как его сейчас понимают. Полнейший идиотизм. Мы погрязли в этих бессмысленных стереотипах. Как по мне, пора с ними заканчивать.

– Ты хочешь избавиться от брака?

– Я хочу его обновить. Хочу провести бета‑тестирование новых моделей. Хочу все сломать и начать заново. Вот как я это себе представляю: брак – технология, которая не ориентирована на будущее. То есть он действительно мог быть полезным инструментом, например, в какой‑нибудь викторианской Англии. Но для нас сейчас – уже не особо. Мы пытаемся заставить отношения в двадцать первом веке работать на софте, придуманном в восемнадцатом веке. Поэтому они виснут и вылетают. Обычно в сфере технологий мы пытаемся все модернизировать, обновлять и совершенствовать, но в случае брака упорно отказываемся идти в ногу со временем. Мы убедили себя, что на самом деле нам нравятся сбои. Мы хотим, чтобы все зависало. Если бы все было слишком просто, оно бы того не стоило. Нас убедили, что это не системные ошибки, а нарочно так задумано. Маразм какой‑то.

– А что это за ошибки?

– Ну, главная, конечно, в том, что тебе предлагается поверить в существование одного‑единственного сверхчеловека, который тебя как бы дополняет. Человека, который удовлетворяет всем твоим потребностям. Что с исторической точки зрения вообще абсурд. Бред сивой кобылы. Возьми хоть греков. Ну вот древних греков, типа Платона. Во времена Платона задача мужа заключалась в том, чтобы обеспечивать жену. Это была его роль. А у нее были любовники для удовлетворения сексуальных потребностей, храм для удовлетворения духовных потребностей, родственники для удовлетворения потребности в помощи с детьми и соседи для удовлетворения социальных потребностей. А потом, спустя несколько столетий, мы вдруг решили, что нет, на самом деле все потребности должен удовлетворять один человек, этот чудесный супруг, который в одиночку делает то, что раньше делала целая куча народу. Это же просто бред какой‑то.

– Но когда я встретила Джека, это действительно было похоже на чудо. Я знаю, звучит банально, но в то время я чувствовала себя так, словно мы… родственные души.

– Это просто ЭНО.

– Что такое ЭНО?

– Энергия новых отношений. Когда ощущаешь эти первые вспышки интереса к другому человеку. Такое бурное, неудержимое, всеобъемлющее чувство, боже мой, я хочу слиться с тобой полностью, вот это все…

– Я его знаю, да, – сказала Элизабет.

– Обычно ЭНО длится от шести месяцев до года. Максимум, и то при самых благоприятных обстоятельствах, – три года. Как долго вы с Джеком вместе?

– Женаты пятнадцать лет, вместе двадцать.

– Значит, тебе это знакомо. Вспомни, когда ты в последний раз испытывала к нему такие чувства? Этот трепет, восторг, влечение…

– Да, спасибо, я уже поняла.

– Не переживай. Это у всех так. Ты ни в чем не виновата. Ты просто пользуешься технологией, которая уже устарела, вышла из строя и, может, даже вредна в том смысле, что заставляет людей чувствовать себя лицемерами и неудачниками. Я к тому, что неслучайно брак на протяжении большей части истории не имел ничего общего с романтикой, сексом или любовью. Ты когда‑нибудь задумывалась, почему много сотен лет нормой, на секундочку, считались браки по расчету?

– Из‑за патриархата?

– Да, но не только. Все потому, что влюбленность – чувство сильное, но мимолетное. А брак должен быть надежным, долговечным, жизнеспособным. Поэтому на протяжении всей истории люди считали, что слишком много романтики в браке – это опасно.

– Значит, пусть решают родители.

– Именно. Люди из‑за ЭНО какой только херни не творят. О рациональности говорить не приходится. Ты знаешь, что такое асцидия?

– Асцидия? Нет.

– Это беспозвоночное, плавающее по океану в поисках коралла, к которому можно прикрепиться. Как только оно видит подходящий, то пристраивается к нему и съедает собственный мозг.

– Кажется, это сейчас была метафора.