Вендетта. Повенчанные кровью

– Я не говорила ему. Миш, – торможу и смотрю в голубые глаза брата, – умоляю тебя. Папа, конечно, будет против. Он считает, что я не должна больше общаться с Денисом. Сказал, что сам уладит вопрос нашего расставания через его отца. Я так не могу, понимаешь? Мы же не просто… ну… встречались. Мы любим друг друга.

Брат хмурится и долго смотрит на меня, как будто прикидывая, стоит ли удовлетворять мою просьбу. А потом наконец кивает.

– Ари, но это будет встреча на пару часов, не больше. И в моем присутствии. Я не стану слушать, о чем вы говорите, но и наедине оставить вас не могу.

– Миш, пожалуйста, – прошу брата.

– Нет, Ариадна, – отрезает он, практически точь‑в‑точь повторяя папин тон. – Или на моих условиях, или никак.

– Ладно, – вздыхаю, и мы продолжаем путь к дому. – Миш, а ты можешь поговорить с папой? Ну, чтобы он не выдавал меня замуж за это чудовище. Если Тимур Варламов повинен в смерти Ильи, я… я не могу стать его женой. Я и так покрываюсь холодным потом каждый раз, когда думаю об этом. А если еще и подтвердится, что именно он – или по его приказу – убили мужа Алины, то я просто… я…

– Не торопись, – Миша крепче прижимает меня к себе. – Мы что‑нибудь придумаем.

– Обещаешь?

– Ты сомневаешься? – бровь брата вопросительно приподнимается, а я улыбаюсь.

Мой брат – он… как бы это сказать? В общем, все в семье общаются с ним осторожно, потому что он очень вспыльчивый. Его агрессия иногда выходит из‑под контроля. Но я считаю, это от того, что папа, который обещал, что Миша всегда будет рядом с ним, наоборот, отдалил его, поручив ему самую грязную работу. Думаю, мой брат не простил отца, и поэтому его злость иногда выплескивается бесконтрольно на окружающих.

Миша всегда говорит, что я его тихая гавань. Что только рядом со мной он может быть настоящим и открытым. И только рядом со мной расслабляется.

Как‑то я даже просила папу позволить мне поселиться на острове с братом. Как бы я была счастлива! Но отец категорически отказал мне в просьбе, позволив только навещать Мишу и проводить у него при этом не больше недели. В этот раз меня вообще отпустили только на два дня, потому что уже через три помолвка.

– Эй! – рявкает Миша так, что я вздрагиваю, когда мимо нас пробегает голая девица, замотанная только в полупрозрачное парео. К счастью, оно повязано на груди, а не на талии. – Я сказал не появляться в этой половине дома!

– Прости! Меня уже нет!

– Юра, вышвырни эту сучку! – мгновенно взрывается мой брат.

– Миша… – произношу тихо.

– Молчи, – цедит.

– Уже выполняю, – отзывается безопасник брата, невидимой тенью проскальзывая в восточное крыло дома, где скрылась девушка.

У меня по коже пробегают мурашки от мысли о том, что значит это “вышвырни” в исполнении моего брата. Но за годы жизни в нашей семье я научилась не задавать вопросов. Просто проглатываю ужас, который встает комом в горле, и надеюсь, что девушку просто отправят назад в город.

Мы пересекаем первый этаж роскошного особняка брата, состоящего сплошь из белого камня, стекла и мрамора, и оказываемся на заднем дворе, где в тени больших деревьев для нас уже накрыт стол.

Я усаживаюсь на предложенный братом стул, и прислуга тут же ставит передо мной запотевший бокал апероля. Миша берет свой с белым вином и протягивает в мою сторону, чтобы мы чокнулись.

– Хочешь, я убью его? – спрашивает брат, и его глаза загораются нездоровым блеском.

 

Глава 3

 

Ариадна

– Хочешь, я убью его?

Вопрос брата повисает между нами, и мне приходится буквально заморозить улыбку, чтобы не показать, насколько сильно меня пугают такие перемены в брате.

– Кого, Миш?

– Кого угодно, – отвечает брат. – Могу убить отца и занять его место. Тогда ты будешь вольна делать что хочешь. Представь, ты сможешь выйти замуж за сына чинуши. Или вообще не выходить. Будешь чиллить в свое удовольствие. Разве это не мечта? Вместо того, чтобы подчиняться отцу‑тирану.

– Миша…

– Да ладно тебе, – вдруг меняется в лице брат и начинает смеяться. Откидывается в кресле и берет со стола пачку сигарет. Зубами достает одну, и ему тут же подносят зажженную зажигалку. Миша прикуривает и выпускает дым сквозь сжатые зубы. – Я пошутил, Ари. Конечно, я имел в виду твоего будущего жениха. Варламова. Я могу замочить его для тебя так тихо, что никто и не поймет, что произошло.

– Миша, это путь к новой войне, – чуть севшим голосом произношу я.

– Пей, – кивает на бокал, который я все еще держу, и делает из своего пару глотков. – Хорошее пойло. Я войны не боюсь, Ари. Это отец ее боится. Когда Илью убили, я говорил папе, что могу замочить всех Варламовых и просто занять их место. Правил бы своим городом наравне с отцом. Входил бы в Совет Семерых.

– Но он против, – догадываюсь я.

– Знаешь, мне кажется, он считает меня психом.

– Что ты, Миш? Он любит тебя.

Мой брат усмехается и, сделав затяжку, выпускает дым, сквозь который смотрит на меня прищуренными глазами.

– Наш отец, малышка Ари, не любит никого. Ни‑ко‑го.

– Это…

Хочу сказать, что неправда, но Миша скорее прав, чем нет. Может, когда‑то папа и любил кого‑то, но сейчас он окончательно закостенел. И подтверждением тому служит его желание отдать меня замуж за врага, который потенциально повинен в смерти одного из членов нашей семьи.

– Что? Неправда? – усмехается брат. – Ох, Ариадна, – качает головой и делает еще пару глотков вина. – Ты уже взрослая, пора научиться видеть не только то, что тебе показывают. Ну, ничего, со временем научишься. А пока у тебя есть я. И я говорю тебе, что бизнес и место в Совете – это то, что отец считает главным в своей жизни.

– Он просто хочет построить для нас безопасное и комфортное будущее, – выдаю то, что обычно говорит мама.

Брат скептически усмехается, а потом кивает на тарелки с гаспаччо, которые ставят перед каждым из нас.

Спустя три часа к берегу причаливает катер, с которого на мост выпрыгивает мой парень Денис. Он торопится ко мне и сразу заключает в объятия.

– Черт, я чуть с ума не сошел. Отец заявил, что мы больше не можем быть вместе. Ари, скажи, что это просто чья‑то дурацкая шутка.