Вендетта. Повенчанные кровью

А лучше запей успокоительное виски, – рвется из меня, но я прикусываю язык.

То, что мама мешает медикаменты со спиртным, давно уже не новость. Но вряд ли она простит мне такую дерзость.

Моя мама… она сложная. В один момент это самый понимающий и эмпатичный человек на свете, а в следующий она уже сжимает свои алые губы и стреляет в собеседника ледяным взглядом.

– Мне нужна минутка, – произношу, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Встряхиваю кистями рук.

– У тебя было много минуток до этого момента, – сухо отрезает мама. – Пора. Гости уже собираются.

– Всего минутку! – чуть истерично восклицаю я.

По лицу мамы пробегает тень, но во взгляде ничего не разобрать.

– Шестьдесят секунд, Ариадна, – произносит таким тоном, будто разговаривает с прислугой, а не с собственной дочерью.

Мама разворачивается и, цокая каблуками, покидает гостевую комнату, в которой я собиралась на собственную помолвку.

Подхожу к балконной двери, перед которой взлетает и опадает тюль, взбудораженный легким ветром. В зазоре между тонкими краями ткани вижу, как один за другим к пирсу причаливают роскошные катера и яхты. Они выстраиваются в очередь, чтобы высадить гостей на берег и отчалить в бухту дожидаться окончания праздника, который продлится до завтра.

Весь дом гудит. Мама прислала целый штат прислуги, чтобы те подготовили комнаты для гостей и вообще исполняли любую их прихоть.

Сегодня здесь только высокопоставленные гости. Члены Совета Семерых со своими семьями, самые важные чиновники страны, включая президента и его супругу, пара послов и даже священник.

И каждому я должна буду улыбнуться. Каждого поприветствовать и поблагодарить за то, что почтили нас своим присутствием. Но не это угнетает больше всего.

Я знаю, что самый главный гость уже прибыл и ожидает внизу, когда я спущусь. Наверняка он выбрал самое пафосное помолвочное кольцо. И приготовил речь. Совершенно пустую. Слова, которые абсолютно ничего не значат ни для меня, ни для него.

Судорожно втянув в себя воздух, разворачиваюсь и иду к зеркалу. Мне надо взять себя в руки. Заземлиться. Отыскать что‑то, что поможет почувствовать себя сильной. Или, по крайней мере, уменьшит дрожь.

Рассматриваю свое отражение. Окидываю взглядом и длинные светлые волосы, мягкой волной спадающие на плечи. И серебристое платье в пол, и босоножки на высоких шпильках, и тонкую цепочку, подвеска на которой утопает в ложбинке между грудей.

Не помогает.

Тогда я начинаю заниматься самовнушением, напоминая себе, что я Крестовская. Дочь могущественного мужчины. Сестра страшного убийцы, который любит меня больше всех и ради меня взорвет целый мир.

Тоже не очень спасает, но все же моя спина выпрямляется, а руки дрожат уже не так сильно.

Еще раз вздохнув, решительно направляюсь на выход из комнаты. Если сейчас не сделаю этого, то могу никогда отсюда не выйти.

До комнаты доносятся звуки начинающегося веселья. Пианист играет какую‑то мелодию, которой я даже не знаю. Люди негромко переговариваются. Но в этой какофонии звуков я могу четко различить голос отца.

Подхожу к лестнице. Хватаюсь за перила и начинаю спускаться. Немногим ранее мама заставила меня покрыть ладони тальком, чтобы они не потели. Я не имею права показывать свое волнение, так что мама сделала все, чтобы никто не считал мои чувства по косвенным признакам.

Мне остается спуститься на несколько ступенек, как к лестнице подходит он…

Тимур Варламов.

Чудовище в обличии потрясающе красивого, мужественного мужчины. Его темные глаза лениво скользят по моему телу снизу вверх, пока не останавливаются на лице. Пытаюсь понять, что он думает или чувствует, но Тимур выдает только приличествующую моменту официальную улыбку, которая не касается его глаз. Они, словно темные омуты, хранят страшные тайны. Наверняка там масса самых ужасных эмоций, которые он, конечно же, не покажет.

Тимур терпеливо ждет, пока я дойду до конца лестницы.

Отвожу взгляд и скольжу им по гостям, а потом чуть не спотыкаюсь, когда вижу… Дениса.

Сердце подскакивает к горлу.

Я чувствую, что дрожь не просто возвращается, она усиливается, заставляя меня практически вибрировать.

Зачем папа так поступил?! Зачем пригласил моего парня?! Чтобы наглядно продемонстрировать нам обоим, что в этот вечер закончится моя нормальная жизнь?! Если это так, он еще более жесток, чем я думала.

Сильнее впиваюсь пальцами в балюстраду и спускаюсь вниз. Теперь я чувствую на себе взгляды если не всех, то большинства гостей. Но самое главное, взгляд Дениса. Он прожигает им, из‑за чего каждый шаг отдается в груди нестерпимой болью.

Наконец я спускаюсь с последней ступеньки, и Тимур протягивает мне свою широкую ладонь. Поколебавшись буквально мгновение, вкладываю в нее свою.

Мне кажется, будто когда он сжимает мою руку, я чувствую, как на шее затягивается удавка, мешая сделать следующий вдох.

– Добрый вечер, Ариадна, – произносит Тимур низким бархатным голосом. – Ты еще красивее, чем я помню. Рад, что наши отцы решили, что нашим семьям пора породниться.

Снова прикусываю язык. На нем пляшут язвительные комментарии на его заготовленную речь. И на ложь, которая с такой легкостью слетает с его губ. Ни один из нас не рад этой помолвке.

Каким бы обаянием не обладал Тимур Варламов, ему ни за что не удастся сделать так, чтобы я в него влюбилась или хотя бы даже прониклась симпатией!

– Добрый вечер, – отзываюсь из вежливости и достаю из своего арсенала такую же дежурную улыбку. – Приятно наконец встретиться.

Тимур только хмыкает и разворачивает нас лицом к гостям.

– Как много людей пришло нас поздравить, – говорит он. К нам подходит официант, и Тимур, наконец отпустив мою руку, берет для нас два бокала шампанского, один из которых передает мне. – Приятно видеть столько друзей на нашем празднике, правда?

Прежде, чем ответить, мне приходится прочистить горло, потому что я чувствую ком, который не позволяет говорить спокойно.

– Конечно. Это очень… мило с их стороны.

– Особенно приятно, что мое приглашение принял Денис Сумароков. Честно говоря, я думал, ему не хватит смелости прийти сюда.

Мой взгляд мечется туда, где минуту назад стоял мой парень, но его там уже нет. Потом я смотрю на своего без пяти минут жениха и молю тех, кто там сверху управляет этим миром, чтобы Тимур сейчас самовоспламенился.

Он переводит на меня насмешливый взгляд, а на его губах играет кривоватая ухмылка.