Вся наша ложь

– Я хочу, чтобы было как лучше нашей семье.

Девочку выписали из больницы в конце недели. Родители согласились взять ее в качестве временных опекунов. Папа поехал за ней, а мы с мамой и Мони остались, чтобы прибраться и упаковать вещи.

Я стояла в конце грунтовой дорожки, ведущей к дому. Многочисленные окна, обрамленные темными наличниками из окрашенного кедра, придавали коттеджу вид аквариума. Черная металлическая крыша покрывала оба этажа; к входной двери вели серо‑белые каменные ступеньки. Я видела, как Мони на кухне протирает внутренние поверхности духовки. Мама на втором этаже снимала в моей комнате постельное белье для стирки.

Однако дом уже не был прежним.

Присутствие девочки изменило саму его сущность. Перекроило в нечто отдаленно знакомое – и в то же время разительно непохожее на то место, где мы жили раньше.

Это ощущение нельзя было измерить. Но мы безошибочно его угадывали.

История о девочке попала в две местные газеты. Окружная «Нюьс геральд» поместила ее на первую полосу, цитируя шерифа Ванденберга и даже папу. Прочитав статью за завтраком, папа свернул газету и отложил в сторону. Позже мама выбросила ее в мусорное ведро.

«Дулут ньюс трибьюн» напечатала на третьей странице фотографию нашего коттеджа с более скромной заметкой. В ней говорилось о «девочке, найденной в лесу». Без имени.

В конце концов у нее появится имя.

И его узнают все.

 

Глава 6

Миннеаполис, 1980‑е

 

Она больше не могла их игнорировать. Настойчивые, схваткообразные боли расходились по всему животу. Как будто внутрь загнали пылесос и тот всасывал и растягивал мышцы, пока наконец его не выключили, и она вновь обрела способность дышать.

Ничего общего с тем, о чем говорилось в книгах. Спазмы были нерегулярными.

– Лжецы, – пробормотала она и стиснула зубы, когда ее настигла новая волна боли.

Через неделю после того, как тест дал положительный результат, она сидела на полу книжного магазина и грызла соленые крекеры, чтобы избавиться от тошноты. В дальнем углу никого не было. Только наполовину пустая полка с книгами о беременности и воспитании детей да шорох прозрачной упаковки, в которую она запускала руку через каждые несколько страниц.

Вот, значит, кем она стала? Мамочкой, прячущейся по углам?

Сперва она хотела взять одну из книг, затем попросила отложить для нее несколько. Лучше сделать вид, будто собираешься что‑то купить, чем просто уйти ни с чем.

– Ваше имя? – вежливо спросил продавец, занеся ручку над белым клочком бумаги.

Она посмотрела на свой живот, все еще плоский, затем на мужчину.

– Рен.

Имя слетело с языка, оставив саднящее чувство.

Она вышла из магазина прежде, чем клерк успел дописать имя.

Из‑за боли ей было трудно сидеть. Она сжимала и разжимала кулаки, пока живот не расслабился. Ей следовало позвонить, когда все начнется, но она хотела, чтобы малышка подольше задержалась внутри, под ее защитой.

Когда врач сообщил, что будет девочка, Рен улыбнулась. Она гладила живот, ласково напевала и делала все, чего раньше ей бы и в голову не пришло. Проявления материнской любви. То, чего у нее никогда не было.

Она скользнула руками по нижней части округлости – чересчур большой для ее миниатюрной фигуры – и слегка приподняла, надеясь уменьшить давление. Громкий стон впервые сорвался с ее губ. Потемневшие от пота мокрые пряди липли к щекам и шее.

Ближайший телефон находился в сомалийском магазинчике в квартале от нее. Нужно добраться туда, пока не стало хуже.

Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. Побудь со мной еще немного, малышка.

Она не представляла, что будет так тяжело.

Она не представляла, что окажется совсем одна.

Ей нужно еще немного времени. Хотя бы самую малость. Вот все, о чем она просит.

Схватки внезапно стихли. Со вздохом облегчения она откинула голову назад и поджала ноги.

Внутри что‑то разорвалось. Боли не было. По бедрам заструилась теплая жидкость. Беспощадное напоминание о том, что время истекло.

Откладывать звонок больше нельзя.

 

Глава 7

Интервью

 

[Подборка видеоматериалов]

Джоди Ли: Ей было всего шесть, когда она родилась заново. По крайней мере, так утверждает Марлоу Фин, раскрывая нам шокирующие подробности первых лет своей жизни. Патрик и Стелла Пэк удочерили девочку и стали единственными родителями, которых она когда‑либо знала. Но какими были те первые годы?

[Студия]

Джоди Ли: Как думаете, почему семья Пэк решила вас оставить?

Марлоу Фин: Если честно, я никогда не задавалась этим вопросом. Наверное, потому что не хочу знать настоящий ответ.

Джоди Ли: Боитесь, что он вам не понравится?

Марлоу Фин: Думаю, всей правды я так и не узнаю. Могу лишь предположить, что из чувства долга. Звучит не слишком романтично, увы. Я склонна думать, что на этом настоял мой отец. Он всегда стремился поступать правильно. С матерью мы никогда не были особенно близки. Да, она выполняла все материнские обязанности. Но я чувствовала, что она не питает ко мне любви. И если бы я вдруг исчезла, она не расстроилась бы – во всяком случае, не слишком.

Джоди Ли: Наверное, ребенку тяжело примириться с мыслью, что мама не будет по тебе скучать?

Марлоу Фин: Она старалась как могла. Я ее не виню.

Джоди Ли: Не многим на вашем месте хватило бы великодушия простить.

Марлоу Фин: Я и не говорила, что прощаю.

Джоди Ли: Вы называете чету Пэк своими родителями. Однако у вас другая фамилия…

Марлоу Фин: Я официально ее изменила.