Я тебя не отпущу

– Спасибо. – Я опираюсь плечом о дверной косяк и наблюдаю, как он моет руки.

Когда‑то Герман казался самым аристократичным мужчиной на свете. Высокий, худощавый, с правильными чертами лица, узловатыми пальцами и идеальными манерами. Я безумно злилась на его жену и очень долго не могла перебороть привычку обращаться к нему на «вы».

За годы нашей дружбы мое мнение о Германе почти не изменилось. Из фиктивного любовника он превратился в самого близкого человека, стал роднее отца и брата. Единственное, о чем я жалею, – что не могу ответить ему взаимностью.

– Обед и ужин я приготовила, – киваю в сторону кухни. – Хватит и тебе, и Нике. Нужно лишь разогреть.

– Не первый раз.

– Только умоляю, никаких десертов из ресторанов!

Герман не может баловать меня, поэтому реализует свою потребность в ухаживании на Нике. Это, конечно, большое везение, но к двум годам дочка уже перепробовала столько кулинарных шедевров, что скоро придется бросать работу и идти учиться на кондитера.

– Брокколи, значит брокколи, – со вздохом, будто обреченный на пытки, соглашается Герман.

– И индейка. В сливочном соусе, как ты любишь, – улыбаюсь.

Обсуждать детское меню перед важной презентацией – так себе развлечение. Однако все эти разговоры здорово помогают справиться с тревогой.

– Хочу, чтобы ты помнила… – Помыв руки, Герман вытирает их полотенцем и берет меня за плечи. – Мое предложение все еще в силе.

– Прошу, давай не будем…

– Скажи «да», и я сделаю так, что никто не сможет разрушить нашу семью.

Он будто не слышит меня. Горячими ладонями ведет по рукам, наклоняется к губам. И целует. Без напора, без надежды на отклик. Невесомо, как икону.

– Прости.

Ничего не могу с собой поделать. Тело привычно реагирует на близость – мышцы парализует и вместо живой теплой женщины я превращаюсь в холодный камень.

– Он тебя недостоин. – Герман опускает голову и тяжело вздыхает.

– Это презентация. Не встреча и не свидание. Не факт, что мы вообще увидимся.

Теперь мы оба замалчиваем имя того, о ком говорим.

– Мы с Вероникой будем ждать.

Отпустив меня, Герман поворачивается к двери и не оглядываясь уходит в детскую комнату.

Всего на мгновение хочется сделать то же самое. Забыть о сегодняшнем событии и продолжить жить той жизнью, какой жила до этого дня. Но слабачка Ди исчезла еще два года назад. Сломалась под тяжестью фальшивой вины и онемела от долгого воя в подушку.

***

К моменту, когда приезжает Алексей, я уже одета и накрашена. Простое черное платье‑футляр повторяет изгибы тела. Туфли на высоких шпильках удлиняют ноги настолько, что я почти модель. А собранные в высокую прическу волосы открывают шею, делая образ строгим и при этом беззащитно‑женственным.

– Мамочка! Ты как пгинцесса! – картавит Ника и смотрит на меня с таким восхищением, что слезы на глаза наворачиваются.

– Спасибо, милая. Это самый приятный комплимент. – Обнимаю свое маленькое счастье и оглядываюсь в сторону гостиной.

Мнение Германа мне не менее важно, чем мнение дочки, но, словно сильно занят, он не выходит прощаться. Из комнаты не раздается ни звука.

– Береги себя и дядю Германа!

Чтобы не испачкать помадой, я посылаю Нике воздушный поцелуй и наконец делаю то, к чему мысленно готовилась уже неделю. Подхватываю сумочку и при полном параде выхожу за дверь.

Будто потерял дар речи, Алексей молчит до самого ресторана. Изредка ловлю на себе его заинтересованные взгляды и, чтобы не смущать, прячу улыбку. А когда мы выходим из машины и поднимаемся по лестнице в просторный зал, разрешаю взять меня под руку.

С виду полный порядок. Все так же, как на других презентациях. Реки шампанского, живая музыка и увешанные драгоценностями гости – все признаки роскоши и успеха. Но стоит подойти к сцене, где уже ждет Вольский, оступаюсь и чуть не падаю.

Можно сколько угодно доказывать, что чувства не передаются на расстоянии. Можно расшибиться в лепешку, споря о том, что взглядом нельзя коснуться тела.

И все же прямо сейчас я внезапно чувствую…

Волну эмоций, которая сбивает с ног…

Взгляд, от которого вспыхивает огнем каждый миллиметр кожи.

 

Глава 10

 

У каждого мужчины своя аура. У одних угнетающая, рядом с такими чувствуешь себя кем‑то не важнее собаки. У других – тревожная, они так завалены бесконечными заботами, что становятся невидимыми для других. У третьих – дразнящая, они будят интерес и заставляют оглядываться в свою сторону.

У Клима Хаванского аура хищника.

Еще не вижу его, но уже ощущаю себя дичью, на которую вот‑вот начнется охота. Слишком знакомое ощущение, чтобы спутать Клима с кем‑то другим.

Много лет я воспринимала его как врага. Все ждала, когда расскажет мужу, что именно он был моим первым – выиграл у прокурора как дешевую проститутку. И вот опять… дежавю. Новая встреча, позади целая пропасть из тайн, а мы на старте.

– С вами все в порядке? – Алексей замечает мое волнение.

Словно это может как‑то помочь, он перехватывает у официанта бокал с шампанским и протягивает мне.

– Сейчас… Голова немного болит. – Догадываясь, как эта забота может выглядеть со стороны, беру бокал и посылаю Алексею благодарную улыбку.

Фролов вкалывал над проектом больше моего. Он пропадал в офисе по вечерам и в выходные, лично корпел над каждым расчетом. Ни один призрак из прошлого не заставит меня подвести Алексея.

– Осветители перестарались, – авторитетно сообщает он. – Хоть солнцезащитные очки надевай.

– Наверное. – Делаю глоток.