За спиной

Просто какая‑то случайная женщина неправильно запомнила то, что ей кто‑то сказал. И либо обратилась не в тот салон красоты, либо неправильно запомнила имя и фамилию. Это уже неважно. Вообще‑то, теперь Джемма даже не была окончательно уверена в том, что женщина спрашивала именно Теодору Бриггс. Имя «Теодора» определенно прозвучало, но вот фамилия могла быть и Бриджес, и Биггс, или даже Григгс… А Джемма, измученная бессонницей и зловещей годовщиной, просто как следует ее не расслышала. Увидеть все это ничем не замутненным взглядом было большим облегчением.

Тут ее кольнуло чувство вины. Лукас возился с ее телефоном уже по меньшей мере минут пятнадцать – гораздо дольше, чем изначально планировалось. Но теперь, когда появилось несколько минуточек для отдыха, ей не хотелось прерывать его. Совсем как в тот момент снежным днем, когда тебе уже пора встать с постели, но решаешь, что можно позволить себе еще немножко понежиться под одеялом. Ущерб уже нанесен. Так что ведь хуже не будет, если она допьет свою чашечку кофе?

А и в самом деле допив кофе, Джемма решила, что самое время загрузить белье в стиральную машину, пока груда грязной одежды не выросла настолько, чтобы превысить высоту того вулкана на Гавайях. Затем она по‑быстрому вымыла холодильник – задача, выполнение которой уже довольно давно откладывала. А когда после этого глянула на часы, сердце пропустило удар. Лукас игрался с телефоном уже больше сорока минут! Но это полбеды. Хуже всего было то, что Бенджамин вот‑вот должен был вернуться домой.

Если он увидит Лукаса с телефоном, это будет катастрофой вселенских масштабов. Все эти громкие споры, за которыми следовало холодное, яростное молчание Джеммы… Все эти разы, когда она рассказывала ему про мамашу, виденную в парке, которая разрешала своему сыну играть с телефоном – вместо того, чтобы качать его на качелях… Все эти исследования, которые она цитировала, ссылки на статьи, которые ему присылала… Все это пойдет прахом.

Нет, Бенджамин не рассердится. А ухмыльнется. Это его позабавит. А в следующий раз, когда они еще из‑за чего‑нибудь поцапаются, скажет, что это как в тот раз с телефоном. И будет прав.

– Лукас… Зайчик… Пора заканчивать.

– Еще один уровень!

– Ладно, еще один уровень, и всё. Хорошо?

Нет ответа.

– Хорошо, Лукас?

– Хорошо.

Она мрачной тенью нависала над ним, пока он заканчивал уровень.

– Ладно, а теперь отдай мне телефон.

– Я получил леденец!

– Молодец, зайчик. Давай закрывай игру.

– Я хочу попробовать этот леденец.

Лукас переключился на леденцовый молоточек. Конфеты на экране с веселым звоном исчезали под его ударами.

– Видела, мамочка?

– Видела. А теперь отдай мне телефон.

– Я хочу закончить уровень.

– Мы договорились, что еще один уровень, а потом ты отдашь мне телефон.

– Правильно. Еще только один уровень.

Взгляд прикован к экрану, голос пустой, отстраненный. Не ребенок, а зомби.

– Ты уже прошел этот уровень.

– Нет, не прошел.

Раздраженная собой и Лукасом, Джемма выхватила телефон у него из рук.

Он резко повернулся к ней, широко раскрыв глаза. Она ясно это видела – гробовое затишье перед бурей. Джемма уже пожалела, что отобрала у него телефон. Хотя больше всего жалела, что вообще дала его ему с самого начала.

Лукас взвизгнул, закрыл глаза, сжал маленькие кулачки, личико у него пошло пятнами и покраснело. Джемма отступила на шаг, испуганная столь бурной реакцией. Потом он открыл глаза и бросился к ней, пытаясь выхватить телефон – спрятать его за спину удалось лишь в самый последний момент.

– Я хочу поиграть! – выкрикнул он.

– У тебя было достаточно времени, чтобы…

– Дай мне поиграть!

– Если слишком долго сидеть в телефоне, можно повредить глазки, и…

– А мне все равно, дай мне телефон, я хочу поиграть!

И в этот момент Джемма совершила еще одну ошибку. Убрала мобильник в карман и сказала:

– Нет! Ты больше никогда не будешь играть с телефоном.

Вообще‑то Лукас даже попытался ударить ее, что было ужасно. Такое случалось и с другими родителями. Родителями, у которых, в отличие от нее, не имелось интуитивного представления о том, как воспитывать своих детей. Лукас всегда был таким воспитанным… Таким тихим и приветливым… Но не прошло и часа на телефоне, как от очаровательного характера ее сына не осталось и следа. Джемма уже чувствовала, как слезы подступают к горлу, когда она пыталась успокоить его, но ее негромкий успокаивающий голос был бесполезен против его яростной тирады.

Открылась входная дверь, и вошел Бенджамин. Нахмурившись, он бросил взгляд на беспомощное лицо Джеммы, а затем перевел взгляд на взвизгивающего Лукаса, который скорчился на полу, словно зверек, – лицо у него уже приобрело темно‑красный оттенок.

– Ладно, парень, пойдем‑ка со мной, – сказал Бенджамин веселым, но властным голосом.

Не дожидаясь ответа, он одной рукой подхватил Лукаса с пола и понес его вверх по лестнице. Через несколько секунд дверь захлопнулась, и жуткие вопли, к счастью, немного приглушились. Джемма подняла взгляд – ей был слышен спокойный голос Бенджамина, каким‑то непостижимым образом по‑прежнему различимый, несмотря на крики, – и позволила себе прерывисто вдохнуть. Вытащила телефон и удалила из него приложение «Кэнди Крэш». Навсегда. С концами.

Через полминуты крики перешли в плач, затем в отдельные всхлипывания, и наконец наступила тишина. Джемма на цыпочках поднялась наверх и прислушалась у двери, услышав бормотание Бенджамина. Похоже, он читал Лукасу сказку на ночь. Мальчик не почистил зубы, но Джемма не собиралась вмешиваться и указывать на это вопиющее отступление от правил. Она просто надеялась, что Бенджамин все‑таки напомнил их сыну переодеться в пижаму перед сном.