За спиной

– Спасибо, – наконец пробормотал ребенок.

– Спасибо, – повторил отец, и они оба отвернулись от дамы. Теперь, когда эти двое оказались лицом к Джемме, она узнала отца – видела его пару раз в садике Лукаса.

– Здрасьте! – улыбнулась она.

– Привет! Счастливого Хэллоуина! – весело отозвался он, после чего глянул на Лукаса. – Ну а ты кто же у нас такой?

Тот придвинулся поближе к Джемме.

– Я волшебник.

– О, понятно… Ты Гарри Поттер?

Лукас, который понятия не имел, кто такой Гарри Поттер, покосился на Джемму.

– Он другой волшебник, – ответила она, продолжая улыбаться. – Счастливого Хэллоуина!

К счастью, Человек‑паук и его папаня двинулись дальше, и Джемма с Лукасом смогли подойти к крыльцу.

– Сласти или страсти… – нерешительно пропищал Лукас.

– О боже! – притворно напугалась женщина с вазочкой для конфет, вручая Лукасу «Сникерс». – Да это же могущественный волшебник!

– Спасибо, – весело сказала Джемма.

Лукас как зачарованный заглядывал в свою тыкву, в которую только что бросил полученное угощение. Джемма вспомнила, как в далеком детстве тоже первый раз в жизни ходила выпрашивать сладости. До чего же волшебно это было! Один день в году ее буквально заваливали конфетами, куда бы она ни пошла. Это было упоительное чувство, когда она с мамой ходила по округе одетая как фея, постоянно поправляя свои серебристые крылышки… Просто удивительно, насколько живым и ярким оказалось это воспоминание, которое десятилетиями оставалось похороненным где‑то в самой глубине головы.

Хэллоуин и вправду мог быть веселым.

– Счастливого Хэллоуина! – сказала женщина, помахав рукой, и закрыла дверь.

В следующих нескольких домах все тоже прошло гладко, и Джемма стала постепенно проникаться духом праздника. Лукас теперь улыбался во весь рот всякий раз, когда они подходили к двери, и радостно выкрикивал «Сласти или страсти!» А еще по собственному почину начал благодарить людей, раздающих угощения, – просто следуя примеру Джеммы, без каких‑либо напоминаний. Она пыталась убедить себя, что дело тут в основном в общительном и внимательном характере ее ребенка, но все‑таки не могла полностью избавиться от легкого самодовольства, чувствуя себя лучшим родителем, чем отец Человека‑паука.

– Можно мне съесть штучку? – спросил Лукас, заглядывая в свою тыкву.

– Как только вернемся домой, – стратегически решила Джемма. Это должно было побудить Лукаса пораньше свернуть мероприятие. Верно, сейчас ей было весело, она по‑настоящему наслаждалась происходящим, но вечер становился все холоднее. А потом, не так‑то легко провести ту грань, которая отделяет просто щедрый улов конфет от того их количества, что способно вызвать рези в животе или неприятный визит к стоматологу в будущем.

– Мое ведерко становится все тяжелее, – сообщил Лукас.

– Хочешь, чтобы я его понесла?

– Нет. Какие конфеты ты любишь больше всего?

– Мне нравятся «Ризис». А тебе какие?

– Я люблю мармеладных мишек. Тот дяденька в клоунском костюме дал мне четыре штуки.

– Четыре, говоришь? – Джемма перевела взгляд на другую сторону улицы, где крыльцо с вазой конфет окружила семья с тремя детьми. Похоже, эти люди относились к этой вазе как к шведскому столу с его принципом «ешь сколько влезет» и горстями запихивали конфеты в свои пакеты. Ощутив укол раздражения, она уже представляла, как с утра будет рассказывать об этом Барбаре. Ей было интересно, как подруга отреагирует на ее опыт участия в походе за сладостями – зная, что у Джеммы проблемы с Хэллоуином.

Хотя, наверное, она уже понемногу излечивалась, преодолевала свое отвращение к этому празднику. «Что ни делается, все к лучшему», – наверняка скажет ей Барб. Потому что это одна из ее излюбленных фраз. И она будет совершенно права в том воображаемом диалоге, который Джемма вела у себя в голове. Потому что это и вправду пошло ей на пользу.

Она перевела взгляд на следующий дом. Еще три – может, четыре захода, и она предложит возвращаться домой. Позволит Лукасу наконец съесть этих мармеладных мишек.

Навстречу им шли мать и ее дочь. Обе казались знакомыми. Наверное, она видела их в местном парке. Девочка была одета как один из Миньонов из известного мультика – в синий комбинезон, желтую рубашку и круглые защитные очки. А мать…

Мать была одета как ангел. За спиной у нее были большие белые крылья, над головой сиял нимб. Коротенький белый топ открывал живот, а поверх него был надет блестящий белый жакет. На голове – пепельно‑белый парик. Лицо у нее было бледным, что делало макияж еще более заметным – красная губная помада, темные тени для век…

Джемма сбилась с шага. Это было все равно что заглянуть в туннель времени, перенестись на тринадцать лет в прошлое. Прямиком в дом Виктории Хауэлл, на ту вечеринку в честь Хэллоуина. Увиденное было не просто похоже – это была абсолютная идентичность. Джемма помнила каждую деталь. Естественно, помнила. В тот вечер она хорошо разглядела Викторию. Пока та плакала.

Вдоль улицы подул холодный ветерок, слегка приподняв белый жакет, и у Джеммы перехватило дыхание. Под жакетом, чуть выше талии женщины, виднелось большое пятно крови.

«Это фальшивая кровь… Не настоящая. Это всего лишь маскарадный костюм…»

К этому времени они оказались уже достаточно близко друг от друга, чтобы встретиться взглядами. Женщина кивнула ей – вероятно, узнав по парку. Джемма молча кивнула в ответ. Женщина и девочка вплотную, едва ли не задев их, прошли мимо и продолжили свой путь.

Джемма поежилась, не понимая, что это было. Кровь ей только померещилась? Но даже без нее костюм был в точности таким, как тогда. Никакого парика на Виктории в тот вечер, конечно же, не было – ее собственные волосы были пепельно‑белыми, именно такой длины, и…

– У меня было два младших брата, – послышалось откуда‑то сзади.

Джемма обернулась. Там стояла та женщина в костюме ангела, все еще держа дочь за руку.

– Что? – непроизвольно вырвалось у Джеммы.

– У меня было два брата. Уилли и Крейг. Помнишь их? Уилли обнимал меня каждое утро. А по выходным мы все вместе играли в «Монополию».

Джемма отступила на шаг. Женщина медленно двинулась к ней. Лицо у нее словно застыло, голос звучал монотонно. Только глаза выдавали какие‑то эмоции. Широко раскрытые, нервно бегающие по сторонам. Почти… отчаянные. Джемма попыталась что‑то сказать. «Я вас знаю?» Или, может, «с вами всё в порядке?» Но так и не смогла. Во рту у нее пересохло, и никак не удавалось выдавить из себя ни единого слога.

– Я хотела стать ветеринаром, – ровным, безжизненным голосом продолжала женщина. – Я любила животных. Помнишь наших собак? Джакс постоянно выл, когда меня не стало.