За твоей спиной
– Вы к Дзаитовым ездили?..
– Да, – горько усмехаюсь. – Я даже не успела ничего выбрать, меня на выход попросили.
Горячие слезы снова застилают глаза.
– Пиздец. Магазинов больше не нашлось?
Пожимаю плечами.
Я почему‑то молчу. Привезти меня туда было решением Марьям. Не верится, что она это сделала намеренно. Скорее всего, не знала, что Алия может быть в курсе о нас с Лукой.
Мы поговорили в машине.
Оказывается, здешнее общество становится все более светским и некоторые семьи резко негативно относятся ко вторым женам. Мадина пожаловалась на мужа родителям, а те рассказали родне.
Особым унижением для девушки стал мой возраст. Я на шесть лет ее старше. А значит, видимо, считается – хуже.
И тем не менее Расул выбрал меня сам. Три года назад так уж точно. Его никто не заставлял быть со мной тогда и помогать сейчас. Это не навязанный брак, отдающий дань вековым традициям.
Это… по‑настоящему?
– Рас, я… прости. Я погорячилась.
– Все будет хорошо, – произносит он, проезжаясь носом по моим волосам и наконец‑то отпуская.
Оправив платье, иду в ванную, чтобы спрятаться и все обдумать, но что‑то внутри заставляет меня обернуться и растерянно прошептать:
– Расул… Я…
– Иди, Таня. Иди, будь добра.
Он упирается ладонями о подоконник и смотрит в окно. Широкие плечи, упакованные в темный пиджак, мерно вздымаются и опускаются.
Когда выхожу из ванной, его уже нет. Привожу себя в порядок, беру лекарство и направляюсь на кухню. За накрытым по‑простому столом вся семья.
Вся семья.
«Не считая первой жены», – язвительно шепчет мой рассудок.
– Садись за стол, – гостеприимно приглашает хозяйка дома. – Я дам тебе приборы.
Слабо киваю.
– Мамочка, – счастливо улыбается Лука. – Я съел весь рис. А мясо не стал. И тетя Марьям дала мне конфеты, но я их не ел…
– Почему?
Он резко сникает. Герман – приверженец правильного питания, поэтому на сладости реагировал негативно.
– Можешь съесть одну, я разрешаю. Только после лекарства, – говорю, наполняя мерную ложечку сиропом.
Делать это сложно, потому что чувствую сразу три пары глаз. И все они принадлежат Хаджаевым. Что за наказание?
– Пойдем, я покажу тебе нашу гостиную, – зовет Марьям Луку, когда он расправляется и с лекарством, и с двумя конфетами.
Я благодарно ей улыбаюсь и кладу на тарелку пару ложек риса с красивого широкого блюда. Подумав, добавляю три дольки огурца и кусок мяса.
Мужчины пьют кофе и оба смотрят на меня.
Отец и сын.
Такие похожие и одновременно разные. Честно говоря, после всего, что сегодня случилось, да еще и под таким грозным надзором, спокойно есть совершенно не получается.
Аура на уютной, ухоженной кухне становится все тяжелее.
Быстро расправляюсь с едой.
– Я пойду к Луке, – сообщаю, убирая за собой тарелку.
Помыв ее, выхожу из кухни и из любопытства замираю на месте. Прислушиваюсь. Сердце вот‑вот выпрыгнет из груди от волнения.
– Зачем ты привез эту женщину, если сам сюда почти не приезжаешь? – с подозрением спрашивает Рашид у сына.
– У меня были неотложные дела. Ты прекрасно об этом знаешь. Скоро суд по делу «Каспия». Нужно было разобраться в одном вопросе. Нотариус, оформивший ту сделку с прибрежными землями, наконец‑то нашелся.
– Что‑то ты темнишь, Расул… И почему Татьяна с мальчишкой приехали без вещей?
– Потому что я так решил! Я сам их всем обеспечу.
– Обидел Дзаитовых. Мадина…
– Мадина привыкнет. Я тоже многое терплю. В том числе от тебя, – злым голосом отвечает Расул. – Если я еще раз узнаю, что ты намеренно сталкиваешь Татьяну с Дзаитовыми…
– Деловой какой стал! Начальник! – ворчит старший Хаджаев. – Яйца курицу не учат.
– Может быть, – слышится отчетливый звон чашки о поверхность стола. – Если только те самые яйца не выросли настолько, чтобы разнести весь курятник к чертям собачьим.
Вздрагиваю, услышав скрип ножек стула о мраморный пол, и покидаю коридор.
Глава 16. Татьяна
Проходит несколько дней, прежде чем мы с Марьям и Рашидом вырабатываем определенный стиль общения, который всех нас устраивает.
Это сложно, потому что никто из нас не хотел оказаться в одном доме, но я в безвыходной ситуации, а они не могут отказать своему среднему сыну.
По утрам мы с Лукой приходим на кухню, только когда хозяин дома уже позавтракал и курит свою трубку на крыльце. После того как сын съедает кашу, Марьям уводит его в гостиную, а я занимаюсь хозяйством. И да, меня никто не заставлял этого делать, просто так мне гораздо спокойнее. И я чувствую себя обязанной чуть меньше.
Обед и ужин у нас обычно совместный. Чаще молчаливый и напряженный. Один Лука не особо ощущает накаленную обстановку, сохраняющуюся между мной и Хаджаевым‑старшим, и неустанно закидывает нас вопросами, на которые я или Марьям тихо отвечаем.
А по ночам… я читаю книги из личной библиотеки Расула и представляю, что он, лежа на этой самой кровати, тоже держал их в руках.
С того дня, когда мы целовались в моей комнате, он больше не приезжал. Буба сообщил, что босс в командировке, но где именно не сказал.
Хотя я из любопытства интересовалась.
– Вам нравится? – спрашиваю у Марьям, расправляя на одну сторону складки тяжелой, портьерной ткани.
В гостиной стало чуть темнее, но намного уютнее.
