Зеленые мили

Машут рукой, подмигивают аварийкой, и мы едем дальше уже в другом порядке. Через пару десятков километров они уходят налево, а мне, если верить навигатору, еще 20 никуда не сворачивая. Еду быстро, очень быстро. До Джанкоя должна доскакать раньше ожидаемого, а после еще 40 километров до границы – и вот уже та самая, ради которой это все, встреча.

 

По заветам парней объезжаю колонну фур, но не справа, а слева. От такой наглости у товарищей в очереди сводит скулы. Пограничники пытались переставить меня в хвост, но мои несуществующие родственники из Хайфы в этот день очень убедительны.

 

– Ребята, надо, очень надо! За мной выехали, ждут, но долго не смогут, сами понимаете…

– Идите договаривайтесь сами. Если вот эти пятеро первых в очереди не против, то и мы за.

 

Договориться удается со всеми, кроме барышень на микроавтобусе с украинскими номерами. Но я им улыбаюсь, киваю, чтобы видел пограничник, благодарю, возвращаюсь и проезжаю вперед. Не выгонят же меня, право слово. А в будущем больше не буду. Или буду. Как пойдет, не загадывая. Еврейское мое счастье не подкачало: в Чонгаре зависли компьютеры, систему переустанавливают почти 2 часа. Знакомлюсь с пограничниками. Миша – невысокий молодой мальчишка, ему бы в клубах тусить и писать рэп, а он с калашом проверяет машины, отбывающие «за ленточку». Я стою в неправильном, не своем ряду с фурами – растерялась на въезде, пока вела сепаратные переговоры. Но он не ставит мне это на вид, а, напротив, в неуставном порядке проверяет машину на месте вне очереди.

 

– Как у вас тут, спокойно?

– Нормально, но постоянно слухи ходят, что ВСУ хотят наш пункт атаковать.

– Зачем? – Я оглянулась: в очереди стояли практически сплошные гражданские, гуманитарщики, и фуры с полуострова едут домой через Мариуполь в Таганрог.

– А черт их знает. Они все бомбят без разбора. А вы куда, к кому?

– В гости к друзьям, в Херсонскую область.

– Не боитесь?

– Нет. Возьмите яблоко, вкусное!

 

Раздаю мамины яблоки ребятам. Отнекиваются поначалу, потом, услышав, что мамины, берут бережно, кто‑то по карманам рассовывает, кто‑то сразу грызть начинает. На улице +6 и яркое солнце. Периодически приходят сообщения от Грина с какого‑то нового номера.

 

– Как оно там?

– Стоим, что‑то сломалось у них.

– Стойте. Я на парковке справа от выезда. Но не на ближней, чуть дальше надо проехать.

 

Систему наконец‑то починили, и нас потихоньку выпускают. Я вылетаю через шлагбаум с открытой, кажется, дверью. И как будто даже помогая турбированному движку ногой. Нетерпение достигло пиковой точки, и ждать больше нет решительно никаких сил. Где‑то внутри тихий голос нашептывает, что вот именно сейчас, прямо сейчас что‑то такое станет понятно. Что‑то такое, что ускользало все эти пять лет.

Триста самых длинных метров в жизни позади, глаза сразу находят знакомую фигуру – почему‑то в штатском, хотя вроде как мы же на войне, и я инстинктивно ищу камуфляж. Дверь нараспашку, и буквально с ногами я взлетаю на шею Грину – высоченному красивому мужику, чем‑то очень похожему на гибрид Дольфа Лунгрена и Кевина Костнера. Он обнимает меня так, что все позвонки разом встают на место, поднимает над землей и подкидывает в воздух. Мы счастливы и смеемся. Словно нет никакой войны, не было этих пяти лет и того разговора 1 марта 2019‑го на Усачевском рынке. Первые секунды действительно показывают все без шелухи: он так же рад, как я. Он тоже ждал. То самое ожидание, какой‑то незримый глазу и непонятный мозгу компонент в нем, которые гнали меня с предельной для зимних шин скоростью и вытащили его из располаги задолго до моего приезда. В движении навстречу есть уже какое‑то действие, примиряющее с невозможностью получить желаемое моментально. Мы пять лет это практикуем. Но программа наконец‑то обошла системную ошибку.

 

– А почему ты сам приехал? Где обещанный мальчик?

– Поехали уже. Потому что. Ты за мной.

– Слушай, я боюсь, тут же война и дороги ужас, да?

– Ничего не бойся. Просто держись за мной.

 

«Ничего не бойся, я рядом» – лучшая мантра для женского уха.

 

Потом, дома, подруга Даша спросит, не думаю ли я, что все события, предшествовавшие этой поездке (появление в моей жизни человека, с которым я попрощалась, казалось бы, навсегда год назад без желания что‑либо менять, нервы на пределе в течение месяца, когда было непонятно, отправят «туда» их сегодня или через неделю, сорванная поездка в Новочеркасск, знакомство с Вадимом и еще одна сорванная поездка, теперь уже в Рубежное, и вообще вся эта чехарда), были задуманы как раз ради этого момента? Чтобы распознать в себе то, что в мирной жизни скрыто за папье‑маше социальных ролей и масок?

Там, на разбитой дороге Херсонщины, у меня нет ответа на этот вопрос. Нет еще даже самого вопроса. Только чистая радость от встречи и легкая усталость – в присутствии любого из них традиционно начинает отпускать любое напряжение. Впереди еще час пути, поэтому собираюсь с остатками сил и стараюсь не отставать от впереди идущей машины.

Дорога «за лентой» разительно отличается от дороги перед ней. В какой‑то момент я просто перестаю думать и встраиваюсь в колею за моим спутником, ему эти ямы и канавы уже родные. Маневрирует на автомате. Выглядит дорога так, словно местами на ней можно потерять даже танк, не то что немецкий кроссовер. Правил тут нет, это я сразу понимаю. На встречке можно нарваться на танк или КамАЗ защитного цвета. Легковушки вообще создают иллюзию броуновского движения. О том, что тут и как происходит ночью, стараюсь не думать.

Поворачиваем на Стрелку. Солнце садится за кромку залива Сиваш. У меня перехватывает дыхание: настолько красив этот невероятный закат, а я видела их в самых разных точках планеты. Розовый, голубой, лавандовый, яркий багряный ближе к солнечному диску, сумасшедшее небо отражается в идеально спокойной воде, трава зеленая, воздух чистый, и совершенно невозможно представить, что эта красота служит декорациями к страшным боям. И где‑то совсем рядом идет самая настоящая война.