Желчный Ангел
– Жопой об косяк! Тебе этого не постичь.
Выйдя из кафе, Маргоша долго смотрела на ревущую вдоль Охотного Ряда Мирину «Тундру».
«Удивительно, каждое мгновение ее жизни наполнено смыслом, – думала Маргарита, заводя свой “Опель”, – ничто не выбьет ее из колеи, ничто не заставит сомневаться. Служить Грекову! Непостижимо!»
При этом Марго чувствовала волнующее жжение за грудиной. Картинки перед глазами затмевали сигналы светофоров. Маленький Греков с перышком в руке. Юный Греков в черно‑белом, с расстегнутой рубашкой и пульсирующей веной на шее. Взрослый Греков на экране телевизора получает какую‑то премию. Книги Грекова в магазинах. Ни одну не купила. Почему? Гордыня. Нежелание удивиться. Признать, что одноклассник, которого отвергла, над которым посмеялась, достиг большего, чем она сама.
Пролетев на очередной красный свет, Марго уперлась в гибэдэдэшника с жезлом в руке.
– Опять штраф! – с досадой хлопнула ладонью по рулю. – Чертов Греков!
Глава 7
Вася
После встречи с Мирой жизнь Марго резко изменилась. Ее практика в «курином домике» на ВДНХ набрала невиданные обороты. Помимо старых клиентов на психологические сеансы записывались Мирины почитатели, которых та легкой рукой направляла подруге. Среди них были чиновники всех мастей. Многие стали поклонниками красивой Марго, предлагали покровительство. С их помощью она стала собирать залы в модных районах Москвы и выступать перед публикой. Ее фамилией и фотографиями запестрил интернет, афиши висели в крупных торговых центрах и кинотеатрах. Марго обладала эффектной внешностью, образным языком и отличными познаниями в клинической психологии. За пару лет, как и предрекала Мира Тхор, она «подняла большие бабки» и купила квартиру в свежепостроенном доме недалеко от своего «курятника».
Марго знала, что в этом же дворе живет Сергей Греков. Но никогда с ним не пересекалась. Более того, всякий раз, когда Мира предлагала встретиться втроем, находила отмазку.
– Зачем тебе это? – удивлялась Марго. – Ты умная женщина. Зачем сводить любимого человека с бывшей соперницей?
– Ты мне не соперница, – отвечала Мира. – Ты не сможешь дать ему то, что даю я. Максимум – он тебя трах‑нет. Ему это полезно: веселее, звонче будет писать. Женой ты ему не станешь, он заядлый одиночка. Любит только свою кошку.
– Удивительная ты баба, – пожимала плечами Марго. – Пишу о тебе диссертацию.
– Ты меня пугаешь этим уже несколько лет, – улыбалась Мира, и на том разговоры о Грекове заканчивались.
Однажды Тхор направила Маргоше свою клиентку. Замужнюю тридцатилетнюю женщину, мечтающую о детях. Карты не показывали ничего вразумительного. Мирина чуйка тоже молчала. Таня, высокая, статная, обеспеченная, ходила к Марго несколько лет, как на работу. Маргарита от нее устала, но отказать не могла: женщина платила по максимальному тарифу.
Таня отличалась гипертрофированной тревожностью. И как все подобные люди, была суеверна, боязлива, сомневалась в своих решениях и поступках, в каждом грядущем событии видела только опасности. Мужа своего – крупного менеджера нефтяной компании – любила, но не могла избавиться от навязчивой мысли, что он ее бросит, оставив без жилья и денег. Сколько бы супруги ни старались, Таня не могла забеременеть, хотя никаких отклонений ни у нее, ни у мужа не находили. ЭКО и другие манипуляции врачей не помогали.
Маргоша пыталась объяснить Тане, что ее бесплодие – психологическое. Что она сама блокирует возможность забеременеть, гоняя свою тревогу по кругу «нет ребенка – а вдруг муж уйдет – ребенок будет брошен – страшно рожать – нет ребенка». И пыталась разными техниками разорвать эту цикличность.
Таня тяжело поддавалась «лечению», к психотерапевту идти не хотела и цеплялась за Маргариту как за последнюю соломинку. Каждый раз, когда она открывала дверь кабинета, у Маргоши начинали ныть зубы – настолько невыносимо было работать с клиенткой.
– Не представляю, как ее отвадить! – делилась подруга с Мирой.
– Отвадишь, когда решишь собственную проблему, – отрезала Тхор.
Мира, как всегда, была права. Танина боль отзывалась в теле Маргариты не просто ветерком – штормом. Марго сама не могла забеременеть последние восемнадцать лет. В юности радовалась, что не «залетала» после романов‑однодневок, в молодости начала этому удивляться, а когда перевалило за тридцать – серьезно напряглась. Так же как и Таня, не раз обследовалась, но все было в порядке. На четвертом курсе мединститута ее группа проходила практику в Доме ребенка. Родителям, которые решились на усыновление, полагался бесплатный психолог. Его роль и выполняли студенты Сеченовки[1].
Маргоше только исполнилось двадцать. В нее, как обычно, ходили влюбленными все однокурсники и половина преподавателей. Но, задрав нос, Маргарита принимала ухаживания Тиграна – как ей думалось, предпринимателя, но по факту – криминального авторитета. Тигран был дагестанцем, старше на пятнадцать лет, души не чаял в Марго и звал замуж. На огромном серебристом «Линкольне», который в московских дворах застревал, как крокодил в переноске, он забирал ее из института, а также возил на практику в ближайшее Подмосковье.
В первое же рабочее утро сотрудники Дома ребенка устроили экскурсию. Облаченные в белые халаты, студенты ходили по комнатам, где после завтрака играли дети – обычные брошенные, ненужные дети. Нежеланные, случайные, ошибочные. На белые халаты они не обращали внимания. В их жизни было слишком много белого: холодные стены роддомов, казенные простыни и пододеяльники, стиранные в одной громадной машине трусики и маечки. Белый – как цвет тотального неучастия, равнодушия и высокомерия – поглощал все другие краски, убивал личность, нивелировал желания.
Последней комнаткой, куда привели экскурсантов, оказалась «малышечная». Здесь в кроватках и манежах ползали крохи – от трех месяцев до года. Жались друг к другу, как щенки, ковыряли деревянные прутья, терли первые зубки об общие игрушки.
Маргоша подошла к последней кроватке в дальнем углу. Четверо годовалых малышей бросились к ней, как голодные аквариумные рыбки к кормушке, и потянули вверх ладошки.
– Что с ними? – Марго подавилась комом в горле.
– На ручки хотят, – улыбнулась нянечка и взяла из кроватки темноволосую девочку. – Рук‑то не хватает, а они ж еще крошечки, им человеческое тепло нужно.
Одна из крох бойко растолкала других, поднялась на ножки, хватаясь за прутья, и вцепилась в Маргошин халат.
– Это наш Васенька, – засмеялась нянечка. – Он прямо за внимание душу отдаст.
[1] Первый Московский государственный медицинский университет имени И. М. Сеченова.
