Желчный Ангел

– Пасссии, – кричали чайки на финском.

Ребенок смеялся, крепче прижимаясь к щеке Азраила, и в волнении ковырял очином неонового пера новенькие зубки.

– Как много любви в твоем саду, Ази! – кричал он восхищенно прямо в ухо Ангелу. – Это лучший из миров, где я бывал!

– Где ты бывал, ребенок? – смеялся Дух, вливаясь в хоровод всеобщей радости. – Ты был‑то всего лишь на жестокой Земле, и то два с небольшим года!

Наконец дорожка закончилась, уткнувшись в бескрайний зеленый луг. На горизонте в небо упирались два гигантских дерева. Над одним атомным грибом клубилось черное облако, над другим – снежно‑седое.

– Теперь мы полетим вдвоем, – сказал Ангел птицам и зверям. – Ждите нас здесь.

Он ступил на траву, сделал два шага и распахнул крылья.

– Держись крепче, – предупредил Васю и поднялся в воздух, оставляя сад и его обитателей далеко под собой.

Малыш зажмурил глаза, но через секунду, раздираемый любопытством, раскрыл их и уставился вниз. Сад стал крошечным, а зеленый луг, наоборот, разросся и перетек в бескрайнюю желтую степь. Деревья, к которым летел Ангел, долго не приближались, оставаясь лишь контурами на горизонте. Зато солнце казалось таким близким, что Дух периодически касался его крылом. Перья при этом вспыхивали и горели ровным ясным пламенем, не обугливаясь и не разрушаясь.

Внезапно потемнело. Огромный, теплый, словно топленое масло, всплыл диск незнакомой планеты. Он двигался навстречу с гигантской скоростью, и казалось, вот‑вот должен был расплющить летящих.

Вася закричал и уткнулся в шею Ангелу. Но планета прошла сквозь Азраила, не причинив никакого вреда. За ней еще сотни космических тел врезались в грудную клетку и крылья Духа.

Вася даже попытался поймать небольшой камушек, но чуть не сорвался, в ужасе схватившись за ухо Ангела.

– Мы уже близко, – сообщил тот. – Готовься.

Деревья, к которым они держали путь, на сей раз проявились прямо под крылом. Облаком, что виделось издалека черным, была стая ворон. Молочной вуалью над другой кроной оказались белые голуби. Воздух здесь был густым, масляным. Дышалось тяжело.

Азраил приземлился и спустил Васю с плеча на запястье.

– Где мы? – спросил ребенок.

– Это древа Господа – Воронье и Голубиное, – пояснил Ангел. – С их помощью он дает мне понять, кто на Земле умер, а кому из моего сада, наоборот, нужно возвращаться к жизни.

– Как это? – удивился Вася.

– Посмотри. – Дух подвел малыша к Вороньей ветви. – Видишь, среди всеобщей зелени желтеет один листочек?

Вася уставился на этот лист. Овальный, удлиненный, заостренный к концу, он стремительно менял расцветку. Из нежно‑зеленого, тронутого лимонной желтизной, проходя сквозь все оттенки охры, превращался в темно‑коричневый, сморщенный, уставший. Вместе с цветом терял эластичность, упругость, усыхал, съеживался, становился хрупким. В какой‑то момент на увядшем листе из его прожилок и линий сложилось имя.

Ангел сорвал листок и протянул его Васе.

– Вот этого человека я должен забрать сегодня с Земли. «Сегодня» для нас – это секунда для них. Поэтому у меня еще есть время.

– А если людей с таким именем тысячи? – уточнил умный Вася.

– Лист приведет меня к тому единственному, кто сейчас у смертного одра.

– И каждый день ты пересекаешь Вселенную, чтобы увидеть этот лист? – не унимался мальчик.

– Каждый день, – подтвердил Ангел. – Только в случае масштабных войн, когда листьев падает до сотни в день – то есть в земную секунду, – мне их приносят вороны. Они зорко следят за этим.

– А Голубиное дерево о чем говорит? – Вася сгорал от интереса.

– На Голубином дереве каждый день появляется новый росток. Вот он, – подошел к другой кроне Азраил. – Что ты видишь?

– Как сквозь почку пробивается лист! – воскликнул Вася. – Юный, пахучий, звонкий!

– Все верно, смотри дальше.

Клейкий весенний листок разорвал плевру почки и, пробив ее, мгновенно набрал силу. Как ладонь раскрывает пальцы, лист распахнулся навстречу солнцу и начал жадно поглощать лучи. Его тонкие жилы, впитав свет, набухли, налились соком и сложили из своих линий новое имя.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента