Желчный Ангел
Начиналось все вполне обычно. В семь ноль‑ноль, когда он выезжал на работу, в лифте ему попался соседский фрик Тимоша. Это означало, что день будет так себе. Вот если б он столкнулся с Маргаритой, которую тайно обожал, это было бы хорошим знаком. Но Марго попадалась редко, ее рабочий день обычно начинался позже. Тимоша же учился в кулинарном колледже (как сказали бы в детстве Вадима – «пищевая каблуха») и исправно ездил к первой лекции. Фрик был цветастым, как петух, с многочисленным пирсингом на губах, бровях и языке, тоннелями в ушах и вживленными рожками на лбу.
– Здрасте, – буркнул он. Из‑за металлических колец во рту речь его была невнятной.
– Привет, Тим.
С семнадцатого этажа лифт спускался две минуты. За это время можно было обменяться новостями.
– Как башка? Зажила? – спросил хирург, поднимая со лба фрика зеленую шапку‑пидорку. Вокруг металлического рога кожа была еще фиолетово‑красной.
– Почти, – промямлил Тимоша, – шов чешется.
– Это нормально, – успокоил Вадим, – мажь левомеколем.
– Мажу, спасибо, – закивал фрик.
Он был благодарен Вадиму за недавнее спасение. После очередного надругательства над собственным черепом, когда Тимоша вживил титановые болты под кожу, хирург с верхнего этажа заметил – опять же в лифте, – что у парня пошло нагноение. Вечером он пригласил фрика домой, вскрыл абсцесс и почистил рану. Температура и отек над глазом спали, Тимоша ожил и, как начинающий кулинар, испек спасителю торт.
«При чем здесь фрик? Зачем я его вспомнил?»
Вадим продолжал массировать пальцами вспотевшие виски. Главное – операция. Плевая лапароскопическая операция, какие он делал по три‑четыре в день. Холецистэктомия, по‑простому – удаление желчного пузыря. Пациент спортивного телосложения, с хорошо выраженным мышечным корсетом. В анамнезе – до фига всего плюс калькулезный холецистит. Камень в желчном определялся на УЗИ как образование средних размеров, округлой формы, ничем не примечательное, не застревающее в протоках. Вряд ли мужику станет легче после удаления. Видимо, причина его болей в чем‑то другом. Но об этом подумают гастроэнтерологи. Его же, Вадимина, задача – сделать все ювелирно четко. Больного уже подготовили. После манипуляций анестезиологов он лежал без сознания, смирный, обездвиженный, с трубкой ИВЛ во рту. В ногах его сестра Марьиванна разложила провода видеокамеры, лапароскопа, разноцветные и разномастные шланги и шнуры. Ассистент Володька разминался справа от операционного стола.
– Скальпель, салфетку! – скомандовал Вадим сестре и сделал небольшой разрез чуть выше пупка. – Цапку![1]
Далее все по плану. Четыре маленьких «отверстия» в брюшной полости, четыре троакара[2], сквозь которые ввел камеру и инструменты. Пузырь оказался не простым, но и не очень сложным – со спайками между брюшиной и печенью. Явно не раз провоцировал острые приступы. На экране монитора идеально просматривались нюансы. Тремя танталовыми клипсами Вадик зажал печеночную артерию, отсек ее и то же самое сделал с пузырным протоком. Крючком‑коагулятором аккуратно «отжег» брюшину. Небольшое капиллярное кровотечение промокнул салфеткой. Марьиванна бдила, чтобы количество погруженных внутрь пациента инструментов и «тряпок» равнялось количеству извлеченных. Пока Вадим возился в недрах живота, она приготовила «контейнер‑приемник» – отрезала от хирургической перчатки «пальцы» и затянула оставшуюся «ладонь» ниткой. Самопальный мешок через троакар погрузили внутрь. Вадим отделил пузырь, запихнул его в приемник и через разрез под грудиной вытянул наружу.
– Ушиваем отверстия!
Марьиванна подала иглу с викриловой нитью, и он аккуратно наложил внутрикожные швы. Володька завязал узлы и обрезал концы.
– Операция завершена, – сообщил хирург и посмотрел на часы.
Тридцать две минуты. Пациента вывели из наркоза, переложили на каталку и вывезли прочь.
В операционной наступила тишина. Вадим извлек из пакета пузырь и сделал в нем надрез. Обычно это делал ассистент Володька, но непонятно по чьему велению сегодня процедуру провел сам хирург. Он любил отдавать больным их камни. Сей жест обладал глубоким терапевтическим эффектом. Увидев и осязав причину своей болезни, они, как правило, тут же успокаивались и шли на поправку.
Итак, надрез. Отсюда поподробнее. Вадим все еще сидел в ординаторской и поэтапно вспоминал операцию. Желто‑зеленая жидкость сквозь отверстие вылилась на хирургическую салфетку. В недрах пузыря лежал конкремент величиной с горошину. Он подцепил камень щипцами и положил рядом. Потер о тканевую поверхность, оставив на ней мутные разводы. От камня легко отделилась желчная «шуба», и под мощной лампой что‑то блеснуло.
Вадим отскочил от неожиданности. Он снова обтер объект со всех сторон об салфетку, и по мере очищения от желчи камень становился все более прозрачным, пока на нем не начали проявляться грани. Хирург промыл его водой и отпрянул, окончательно поверженный увиденным. На испачканной салфетке во всей красе лежал крупный кристалл, в гранях которого игриво преломлялись лучи операционной лампы.
В чем подвох? Где могла быть ошибка? Пока никого не было в ординаторской, Вадим достал из кармана кристалл и внимательно его рассмотрел. Абсолютно точно, камень не мог быть подброшен извне. Он сам расстилал на столе новую салфетку и сам вскрывал пузырь. Сам извлекал и отмывал конкремент.
Как мог инородный предмет попасть в желчный мешок? Если пациент его проглотил, камень прошел бы через желудок и кишечник. Если вдохнул – застрял бы в дыхательных путях.
Вадим вспомнил деда, который после Второй мировой всю жизнь носил в легких пулю. Его ранило, а кусок металла так и остался в альвеолах. В госпитале оперировать не стали, по врачам дед не ходил. Так, кашлял всю жизнь, раскатисто громыхал, пугая окружающих. Пока в девяносто шесть лет случайно не выплюнул пулю в тазик. Она со звоном ударилась о край эмалированной посудины, отскочила от другой стенки и пару раз прыгнула по дну. Словно эхо исторической трагедии. Но это было научно объяснимо. А здесь…
Можно еще допустить попадание в пузырь какого‑нибудь стента[3] при хирургии желчных протоков. Но – Вадим судорожно листал на мониторе историю болезни Грекова – его никогда ранее не оперировали. Да и кристалл! Что угодно, но явно не крупный кристалл!
Он снова впился глазами в отсканированные листы медицинских заключений. Камень находили у Грекова с ранних лет, как только появились первые сведения УЗИ. Конкремент не менялся в размерах и соответствовал величине кристалла, который лежал в данный момент у хирурга на ладони.
[1] Цапка – зажим.
[2] Троакар – медицинское устройство, используемое в минимально инвазивной хирургии.
[3] Стент – металлическая или пластиковая трубка, вставленная в просвет сосуда или протока, чтобы держать проход открытым.
