Женщины
Рядом показалось несколько полукруглых ангаров.
– Здесь у нас неотложка, пред‑ и послеоперационные, блок интенсивной терапии, нейрохирургия и два операционных отделения, – она не сбавляла шаг. – А это столовая. Офицеры слева. Завтра в восемь ноль‑ноль доложи о прибытии майору Голдштейн. Она главная медсестра.
Старший лейтенант резко остановилась перед длинным рядом одинаковых деревянных строений, нижняя часть которых была обложена мешками с песком.
– Это твой барак. Душевые и туалеты там. Мыться придется быстро. Пилоты любят подглядывать с воздуха, – улыбнулась Пэтти и достала две баночки с таблетками: – От малярии и диареи. Принимай постоянно. И не пей воду. Только из специальных мешков и канистр. Если хочешь, могу показать…
Не договорив, она наклонила голову и прислушалась. Через мгновение Фрэнки уловила гул вертолетов.
– Вот дерьмо, – отрывисто сказала Пэтти. – Это к нам. Ладно, Макграт, ты справишься и сама. Располагайся.
Она еще раз улыбнулась, похлопала Фрэнки по плечу и убежала. Фрэнки услышала, как десятки тяжелых башмаков застучали по деревянному настилу.
Она почувствовала себя брошенной.
– Выше нос, Макграт, – сказала она вслух и открыла дверь барака.
Темное затхлое помещение приблизительно пятнадцать на тридцать футов было разделено на три секции, каждая со своей зеленой металлической койкой, самодельной тумбочкой и настольной лампой. На кривых фанерных стенах висел оливково‑зеленый тюль. Рядом с одной из кроватей были приклеены цветные фотографии: пара на фоне красной конюшни, коротко стриженный мужчина, прислонившийся к капоту «шевроле», и этот же мужчина рядом с рыжеволосой девушкой и большой черной лошадью. Над другой койкой висели плакаты с изображением Малколма Икса, Мухаммеда Али и Мартина Лютера Кинга‑младшего. Третья кровать, кажется, была ее – к стене ничего не приклеено, видны только дырки и следы от плакатов, которые кто‑то сорвал. На полу лежал ее чемодан.
В углу стоял маленький холодильник, рядом небольшой стеллаж, сколоченный из старых досок, кто‑то заполнил его потрепанными книгами в бумажных обложках. В бараке было невыносимо жарко, но ни вентилятора, ни даже окна там не было. На полу слой красной пыли.
Закрыв за собой дверь, Фрэнки села на узкую койку и открыла дорожную сумку. Сверху лежал новенький «Полароид» и аккуратно завернутые рамки с фотографиями. Она взяла верхний снимок, сняла обертку и положила на колени. Это была фотография из Диснейленда. На ней они с Финли стояли перед замком Спящей красавицы, держась за руки. За секунду до того, как хлопнула диафрагма аппарата, Финли забрал у мамы буклет и оторвал самый дорогой билет со словами: «Мы с Фрэнки пойдем на „Ракету“. А потом на „Субмарину“». Мама тогда только тихо сказала: «Надеюсь, здесь найдется что выпить, Коннор».
По щекам потекли слезы. Рядом никого не было, поэтому Фрэнки не стала сдерживаться. Она смотрела на фотографию брата, на его выступающие зубы, блестевшие на солнце волосы, на его веснушчатое лицо. Смотрела и думала: «Что же я наделала?»
Потом она развернула фотографию родителей, которая была сделана на одном из их знаменитых приемов на Четвертое июля, – оба улыбаются, позади стол, украшенный патриотичными флажками.
Папа с мамой были правы. Она понятия не имела, что значит уехать так далеко от дома – на войну – без Финли. Как она протянет здесь целый год?
И тут живот снова скрутило.
Она побежала в туалет.
Глава пятая
Прошло несколько часов, Фрэнки лежала на кровати, сдерживая слезы и рвоту и мечтая поскорее оказаться дома. Тут дверь с грохотом распахнулась. В барак вошли две женщины в окровавленной одежде, одна была чернокожей и коротко стриженной, в шортах, футболке и армейских ботинках, другая – высокая и рыжеволосая, с маленьким хвостиком на затылке, как у Олив Ойл[1], на ней были зеленые брюки и такого же цвета рубашка. Обе старше Фрэнки, но лишь немного.
– Погляди, Бабс. Свежее мясо, – сказала рыжеволосая девушка, снимая рубашку.
Кровь у нее была даже на лифчике. Совершенно не смущаясь, она подошла к Фрэнки.
– Я Этель Флинт. Из Вирджинии. Работаю в неотложке. – Она схватила руку Фрэнки и встряхнула с такой силой, будто взвела винтовку. – А это Барб Джонсон, операционная медсестра из какого‑то захолустья в Джорджии. Осторожно, она та еще змея. Последнюю девочку каждый день до слез доводила.
– Неправда, Этель, и ты это знаешь, – сказала чернокожая девушка, стягивая влажную футболку. – Господи, ну и жара.
Фрэнки уставилась на Барб. Если честно, ей редко доводилось общаться с чернокожими. Барб прищурила глаза и оценивающе посмотрела в ответ, Фрэнки почувствовала себя школьницей, которая ошиблась дверью.
– Меня зовут… – начала она. Голос сорвался на середине фразы. – Меня зовут Фрэнки Макграт.
– Переодевайся, Фрэнки, – сказала Этель, снимая лифчик и надевая оливково‑зеленую футболку с V‑образным вырезом. На шее у нее висела серебряная цепочка с жетонами. – Сегодня черепашья вечеринка в твою честь…
Барб хмыкнула:
– Полегче, Этель. Не путай девочку.
– Ну, может, я слегка преувеличила, но сегодня мы встречаем двух черепах и провожаем одного старожила.
– Кто такие черепахи? – спросила Фрэнки.
– Это ты, девочка, и все те, кто только что прибыл. – Этель вздохнула, как замученная жизнью старуха. – Шевелись. А то я умру от жажды. День был долгий, и мне срочно нужна кока‑кола.
Фрэнки было неловко раздеваться перед посторонними, но показаться недотрогой совсем не хотелось, поэтому она начала стягивать одежду.
Дойдя до нижнего белья, она вдруг поняла, что ни в сумке, ни в чемодане нет ничего, во что она могла бы переодеться. Кроме аккуратно сложенной зеленой формы, пижамы, нежно‑голубого платья, которое, по заверениям мамы, идеально подошло бы для выхода в свет, и белой формы медсестры там ничего не было.
– Еще и чулки с поясом, – сказала Этель, глядя на нее, затем порылась в ящике, вытащила пару обрезанных шорт и армейскую футболку и протянула их Фрэнки. – Не переживай, ты не первая такая. Нам тоже никто не рассказывал, что на самом деле надо брать с собой.
– Или что здесь на самом деле творится, – добавила Барб.
[1] Персонаж мультфильмов про морячка Попая.
