Злодей и фанатка

Наступила тишина.

Курьер, хе‑хе. Доставляет людей, как пиццу? Стало по‑настоящему интересно узнать об этом подробнее. Как‑никак этот парень впервые открыл рот! Может, такими темпами он и лицо своё наконец покажет?

– И, насколько я поняла, ты должен был похитить какую‑то Нову Палермо, но дегенерат‑Громила перепутал какие‑то там салфетки и отдал тебе неверный адрес, из‑за чего ты похитил не ту – меня?

– Ты удивительно проницательна, – закатил глаза парень.

– А кто она?

– А вот это уже не твоё дело.

Кошмарик встал и подошёл к креслу, на котором лежали подушки и несколько одеял. Я огляделась, когда до меня кое‑что дошло только сейчас. Здесь не было ни другой мебели, подходящей для сна, ни второй комнаты, кроме ванной, насколько я успела заметить. Видимо, придётся делить диван на двоих.

Кошмарик, не церемонясь, сперва снял перчатки, затем сгрёб все одеяла и подушки в охапку и швырнул их на пол рядом с диваном. А потом стянул с себя толстовку и небрежно отбросил её в сторону, оставшись в одной чёрной майке. Тонкая ткань плотно облегала его тело, подчёркивая мускулы. Я невольно задержала взгляд на его руках – подкаченных, с выделяющимися венами. Наверное, такие же есть и на члене. Кошмарик взял одно из одеял с пола и расстелил его поверх дивана, создавая некое подобие простыни. Вся эта нарочитая небрежность, как будто граничащая с презрением к комфорту, вызывала улыбку.

– Неужели ты не брезгуешь делить со мной ложе? – спросила я, приподняв бровь.

– Просто заткнись и ложись, – проворчал он, ложась на большую часть дивана. – У меня много дел завтра.

Недолго думая, я устроилась рядом. Диван был жестковатым и небольшим, поэтому поневоле наши плечи соприкоснулись. Я окинула парня взглядом. Он лёг прямо в маске и одежде: в чёрных штанах, майке и даже в ботинках, которые не удосужился снять. Но из‑за его высокого роста и маленького размера дивана его ноги выходили за границы мебели, так что обувь с ней не соприкасалась.

– Как удобно, что я в пижаме, хе‑хе, – болтала я сама с собой, приподнимая одеяло, чтобы забраться под него.

Кошмарик закатил глаза и молча отвернулся.

– Надеюсь, ты не храпишь? – продолжала я. – А то у меня чуткий сон, знаешь ли.

– Спи, – прорычал он, закрывая глаза. – И не выводи меня.

– О, обещаю, выводить буду только в свет, – игриво подмигнула я, хотя он этого и не видел. Придвинулась поближе, почти касаясь его плечом. – Знаешь, а для похитителя ты довольно милый… Я просто пытаюсь скрасить наше вынужденное сожительство. Кстати, я смогу узнать твоё имя хотя бы перед тем, как мы попрощаемся? Или это профессиональная тайна?

Он что‑то пробурчал под нос, но я не расслышала слова и тихонько хихикнула. Похоже, мой «курьер» не привык к общению.

В квартире было прохладно, и я, зябко поёжившись, укуталась в одеяло поплотнее и устремила взгляд на потрескавшийся потолок. Интересно, это его квартира? В ней было неуютно и холодно, как в какой‑то заброшенной берлоге. Обстановка говорила о том, что хозяин не слишком заботится о комфорте. Или, может быть, он просто не проводит здесь много времени? В голове роились вопросы. Кто он такой?

Несмотря на напускное легкомыслие, немного страха тоже присутствовало. Он, как холодный ком, лежал где‑то в желудке. Мне легко удавалось прогнать его, цепляясь за любую мысль, способную отвлечь от реальности.

Я украдкой посмотрела на Кошмарика. Он лежал, отвернувшись к стене, напряжённый и неподвижный. Я видела только его макушку с тёмно‑каштановыми волосами и прикидывала в голове, насколько велика вероятность того, что я смогу стянуть маску и хоть глазком увидеть его лицо. Наверное, он скрывает его от меня не от того, что уродлив, а скорее из‑за той же анонимности. Насколько я поняла, он работает на каких‑то суровых опасных дядичек, которым необходимо кого‑то там похищать для своих тёмных делишек, и поэтому светить лицом при таком раскладе, наверное, опасно. Был бы у меня телефон, я бы погуглила это дебильное имя Новы Палермо. Может, она какая‑то известная особа, раз её зачем‑то нужно было похитить?

И по мере того, как глубоко меня заводили мысли, холод уходил, а жар под одеялом становился всё более нестерпимым.

Около получаса, наверное, я ворочалась, пытаясь найти прохладный и мягкий участок простыни, но всё тщетно. Рядом ровно дышал Кошмарик. И, кажется, он уже давно спал, судя по ровному дыханию и нулевым претензиям про то, чтобы я не шевелила задницей хоть минуту. Видимо, вырубился из‑за усталости.

Вообще его присутствие и эта близкая, но недосягаемая теплота, вызывали смутное беспокойство, которое в свою очередь переплеталось с начавшим вдруг расти возбуждением. Мысли порхали в голове, как долбаные бабочки, то и дело задевая запретные образы. В темноте воображение рисовало контуры мужского тела с подкаченным торсом, которое было сейчас прикрыто майкой и брюками. Но я видела его руки и могла представлять их тепло и силу. А потом начала представлять и член, который прямо в эту самую минуту находился в одной комнате со мной, в каких‑то жалких сантиметрах от меня. Наверняка большой и венистый, с гладкой головкой…

Подождав ещё несколько минут, прислушиваясь к дыханию парня, чтобы в полной мере убедиться в том, что он точно спит, я поняла, что не могу больше сдерживаться.

Я слегка раздвинула свои ноги и осторожно запустила руку под одеяло, между них, а затем – под нижнее бельё, касаясь себя внизу. Ткань успела промокнуть от выделенной естественной смазки из‑за моих влажных фантазий. Пальцы тут же скользнули по чувствительной коже, исследуя уже слишком хорошо знакомые мне изгибы. Я дрочу почти каждую ночь, так что отлично изучила своё тело и то, что ему нравится.

В голове вспыхивали обрывки фантазий, подпитываемые близостью спящего рядом парня. Каждый вдох становился всё тише, превращаясь в едва слышный стон. Я двигала рукой по клитору сперва медленно, а потом набирая темп всё быстрее, сжимаясь и разжимаясь в пульсирующем ритме. Внизу живота нарастало приятное напряжение, грозящее вот‑вот взорваться яркой вспышкой. Чуть позже я добавила вторую руку, проникая двумя пальцами во влагалище. Но не слишком глубоко, чтобы не порвать себя случайно. В этом деле нужно быть предельно осторожным. Когда пальцы, легко скользнув по влажной плоти, вошли, я, зажмурившись, впилась зубами в губу, стараясь заглушить стон, рвущийся наружу.

Это было слишком хорошо. Слишком ярко. Мастурбировать под порнушку не то же самое, что мастурбировать рядом с секси‑похитителем.

Ох, если бы он только присоединился…

Едва эти мысли пришли в голову, как перед глазами встали чёткие образы того, как он перехватывает инициативу. Убирает мои руки и заменяет их своими, проникая в меня пальцами. И делает это не так осторожно, как я сейчас, а жёстко, резко и грубо.

– Ох, блядь… – прошептала я, когда поняла, что эти мысли ускорили процесс, и к финишу я приближалась теперь просто стремительно.

Тело напряглось до предела. Я не переставала работать руками, ускоряясь, когда это было необходимо, стараясь при этом не слишком сильно торопиться. Откинула слегка голову, ощущая, как запотела спина под жарким одеялом. Мои длинные чёрные волосы прилипли к щекам, частично прикрывая моё лицо.