Золушка для принца. Опасная сказка
Спать хочется неимоверно. Морочиться с ужином неохота. Нужно нам с дочкой поскорее наладить быт. Няни и постоянной помощницы по хозяйству очень не хватает. Кто бы еще нас кормил домашней едой…
Быстро принимаю душ, стараясь не шуметь. Натягиваю на влажное тело штаны и иду в детскую, проведать Алису перед сном.
В неярком свете ночника вижу тёмный силуэт на кушетке. И еще один – на полу рядом с ней.
Настя??? А я понял, что она давно ушла.
Спит полусидя, привалившись спиной к детскому диванчику. Рядом ноутбук, телефон, еще какие‑то мелочи. Она скукожилась, завернувшись в детский пледик, будто замёрзла. Очень странно, потому что дома тепло.
Присаживаюсь на корточки у постели. Трогаю Алисин лобик, целую маленькую ладошку.
Глаза постепенно привыкают к темноте. И я начинаю рассматривать гостью.
Сегодня на ней голубые джинсы. Они как будто немного велики ей в талии и бёдрах. И пуловер из очень тонкой ткани. Он тоже свободного кроя, но так соблазнительно облегает полные груди… Видно кружево бюстгальтера… и проступающие через него соски.
Густые волосы небрежно собраны в пучок на затылке. Макияжа совсем нет на лице, похоже.
Но щёки пылают неестественным румянцем.
Касаюсь нежного личика. Горят не только щёки, она вся слишком горячая. В прямом и переносном смысле.
Подхватила какой‑то садовский вирус, видимо. У дочки насморк, она просто переносчик. А Настя подхватила по полной.
Пытаюсь аккуратно сдвинуть плед, чтобы взять за руку. Пальцы ледяные. Это очень плохо.
– Настя, – шепчу ей на ухо, чтобы не разбудить Алиску.
Она ежится и только выше натягивает плед.
Что делать с ней? Не оставлять же в детской на полу до утра.
– Не пугайся, ладно? Я перенесу тебя отсюда.
Реакция непонятная. Сопит молча.
Подхватываю девушку под спину и коленки. И чувствую, как она начинает трястись крупной дрожью, стоило только забрать из нагретого местечка.
Бесшумно покидаем комнату дочки. И я несу Настю в свою спальню.
Там укладываю в уже разобранную постель. Думал. после душа упаду и сразу вырублюсь. Не тут‑то было.
– Тимофей… – с трудом произносит. – Мне надо домой…
– Останься здесь до утра. Куда ты пойдёшь в такое время?
Настя сомневается. Но я хорошо понимаю её состояние. Озноб такой, что лишиться сейчас этого одеяла – смерти подобно.
Но её смущает то, что я по пояс голый предлагаю ей заночевать в моей постели.
– Холодно… Алиса?
– Спит спокойно в детской. Ты от неё заразилась, похоже. Но у тебя, в отличие от неё, высокая температура. Сейчас даже скажу, какая.
Тянусь к тумбочке и достаю градусник‑пистолет. Щёлк.
– Тридцать восемь и девять.
– Ого! То‑то меня знобит.
Она лихорадочно кутается в одеяло. Мне её так жаль…
Какой у меня план действий на случай появления у ляльки подобных симптомов? Этот пациент, хоть и взрослый, но такой же беспомощный в лихорадке, как и трёхлетний ребенок.
– Судорог от температуры не бывает?
– Нет.
– Тогда терпим до утра. Поджарим этот вирус и к вечеру будешь, как новенькая. Хочешь спать?
Она окидывает меня тревожным взглядом.
– Я лягу на диване в гостиной, – быстро добавляю, чтобы не смущалась.
– Да, спасибо.
Настя подтягивает колени к животу и сворачивается клубком.
Иду на кухню и возвращаюсь со стаканом воды и шипучей таблеткой аспирина. Если ночью ей станет хуже, температура подберется к сорока, она скорее всего постесняется меня будить. Но увидит лекарство и выпьет.
Достаю из ящика подушку и одеяло, и иду укладываться в гостиную.
Часа полтора не могу уснуть. Ворочаюсь, обдумывая сегодняшний день и строя планы на завтра. И постоянно возвращаюсь мыслями к Насте. К тому вечеру, когда тискал и целовал её на этом самом диване.
И только показалось, что мне вот‑вот удастся отключиться, слышу шум из спальни.
Поднимаюсь и быстро иду туда. И вижу Настю, сидящую на полу с пустым стаканом в руке. Вокруг неё небольшая лужа. Вода попала и на её одежду.
– Я попила, потом он выскользнул из рук… – виновато шепчет девушка.
Только не надо плакать…
А, к черту всё. Забираю стакан. Поднимаю её на ноги и начинаю стягивать с неё свитер. На груди только не пялиться. Следом расстёгиваю и снимаю джинсы. Они и правда болтаются на её тонкой фигурке как на вешалке.
– Не будешь же в мокром спать? – успокаиваю.
Кивает и обхватывает себя руками, снова дрожит.
– Залезай под одеяло.
Настя слушается и возвращается в свою теплую норку, и зябко ёжится.
А я решаю остаться с ней. "Мне двадцать лет, и я их не в келье за молитвой провела", – вспоминаю её слова.
Значит, большой трагедии не случится, если мы проведем ночь в одной постели? Ситуация‑то особенная.
Ложусь с ней рядом.
Она сперва напряженно замирает. Но быстро успокаивается и засыпает через несколько минут.
А я безумно хочу её прижать к себе. Но нельзя человека с высокой температурой греть еще больше…
Глава 5
Тимофей
Просыпаюсь от того, что у меня в руках кто‑то возится. Кто‑то мягкий, тёпленький.
Тело и мозг моментально реагируют – давно женщина не проводила ночь в моей постели.
Одна рука немного затекла – Настя лежит на ней. Вторая по‑хозяйски сжимает её грудь. Соблазнительный круглый зад в тонких трусиках упирается мне туда, куда надо.
В комнате темно. Ночь или уже утро?
