Звезда экрана

Натка покачала головой. Такое кино она не видела.

– Ну да, он не очень широко разошелся, хотя даже какие‑то кинопремии взял. Там мать главной героини убегает по снежному полю от милиционеров, а когда ее ловят, выясняется, что она зарезала другую женщину. В общем, через полчаса после ареста она рожает девочку, а потом ее сажают в тюрьму, а ребенка отдают в детдом. Правда, оттуда его довольно быстро забирает бабушка, которая оформляет опеку.

Натка поежилась, потому что начало ей не нравилось. Нет, она бы не хотела, чтобы ее дочка снималась в таком кино, которое напомнило бы ей про детдом и существование биологической матери, подкидывающей государству всех своих детей.

– Когда мать возвращается из тюрьмы, она привозит с собой какого‑то случайного сожителя, а выбежавшей ее встречать дочке дарит привезенную игрушку – лисенка. В общем, она продолжает вести тот же образ жизни, что и до совершенного убийства. Встречается за деньги с разными мужиками, обкрадывает их, частенько уходит из дома, пропадает на несколько дней. А девочка и лисенок все это время ждут ее дома. Девочка включает лампу, чтобы мать видела свет и знала, что ее ждут, и устраивается на подоконнике вместе со своей игрушкой. Даже спит там же. Бабушка ругает ее, но она все равно день за днем ждет и ждет мать. А в конце фильма мать избивает ее, и девочка говорит, чтобы она уходила и больше не возвращалась, а лисенку отрывает голову.

Натка содрогнулась еще больше. Чернуха какая. Нет, это просто отлично, что она этот фильм не видела и до сегодняшнего дня даже не слышала о его существовании.

– В общем, снимали этот фильм в нашем городке. И кастинг проводили среди местных. Для массовки. И девочку – исполнительницу главной роли – искали, чтобы надолго ее из семьи в чужой город не увозить. И я ходила на кастинг. Там надо было пробежать по грязной дороге, которая на окраине городка ведет от кладбища к лесу.

– Зачем?

– По сценарию маленькая девочка часто бегала мимо кладбища. Знаешь, картинка такая: маленькие деревянные домики, раскисшая мокрая дорога без асфальта, вдали лес встает стеной, и, когда к нему бежишь, мимо кресты, кресты…

– Да как в таком месте вообще можно детей снимать?! Это же психологическая травма на всю жизнь, – распереживалась Натка.

– Ну, это же не по‑настоящему, а понарошку. Хотя в нашем городке грязью и раскисшими дорогами никого напугать нельзя было. Ни тогда, ни сейчас. В кино меня не взяли, а вот мысль, что из этого места надо уезжать, меня тогда впервые посетила. Накрыла и больше не отпускала. Понимаешь, вот эта грязь, которая повсюду, она и физически, и морально поглощает тебя, словно ты ею пропитываешься. Если вовремя не уехать, то этот маленький скучный город никогда тебя не отпустит и ты так и утонешь в нем. Вот я после школы и уехала. Решила, что в кино сниматься все равно буду. Правда, ничего из моей затеи не вышло. А у Насти обязательно получится. Не зря же вы ее из Энгельса увезли в Москву. Дали шанс на яркую, светлую, богатую жизнь. Теперь просто пришло время сделать следующий шаг.

– И как его сделать?

– Записаться на первый кастинг. Информация о них наверняка есть в интернете.

– Я поискала, – уныло призналась Натка. – Пока поняла только, что кастинги для детей‑актеров – это жесткая система со своими правилами. И я ничего про них не знаю. Для того чтобы записаться на кастинг, нужно предоставить какой‑то нескончаемый пакет документов, а еще портфолио. И это не парочка фотографий, как можно подумать, а целый альбом, в котором должны быть фото в различных костюмах, фото в масках, с гримасами, изображающими разные эмоции. Ну, там радость, грусть, жалость, отвращение, зависть, презрение, злость, ярость, счастье, беспечность, ревность и все такое. А еще фотографии, где ребенок изображает птиц, или животных, или разных фантастических существ, или даже природные явления.

– Ну и что? – удивилась Варвара. – Актер должен это все уметь. И вообще, актерство – это труд, Наташа. Это не постоянный праздник каждый день, а пахота. И в случае с ребенком пахота не только для него, но и для родителей.

– Когда мы отдали Настю в секцию фигурного катания, я от ежедневного графика тренировок чуть с ума не сошла, – призналась Натка. – На такое я во второй раз точно не подпишусь. Но в целом я готова вкладываться в развитие ребенка, потому что от этого зависит ее будущее. Мне просто важно, чтобы кто‑нибудь подсказал, с чего начать. Подтолкнул в правильном направлении.

Варя немного помолчала, размышляя.

– Ты Юлика Клипмана знаешь?

– Нет, а кто это?

– Ты что? Это восходящая звезда. Русский Спилберг. Я про него услышала, когда еще в Америке жила. Его даже в Голливуде знают. Работу предлагали. Личный крупный проект, но он выбрал свой путь – развивать детское кино в России.

– И что с того? Если мы не знаем, как на него выйти. Не письмо же ему писать. «На деревню Юлику».

– Он мой клиент.

– Что?!

– Клипман ходит в клинику Виталия и регулярно делает маникюр и педикюр. Ты разве не слышала, что мужчины тоже следят за собой, особенно те, кто крутится в модной тусовке. Там по‑прежнему оценивают по одежке, так что ухоженный внешний вид – это база. В общем, суть не в этом, а в том, что он, возможно, на следующей неделе придет ко мне и я могу спросить у него про Настеньку.

– Ой, Варя, это было бы чудесно. – Натка молитвенно сложила руки на груди.

– Осторожно! Я же еще закрепитель не высушила! – возопила Варвара. – Ну вот, два ногтя надо переделывать.

– Прости, – повинилась Натка. – Я просто так обрадовалась, что голову потеряла. Вот, я так и знала, что мир не без добрых людей. Если закрывается одна дверь, то обязательно открывается другая. Не хочет Санька мне помогать, и не надо. Спасибо тебе, Варя.

– Да пока не за что.

Пока поправляли разрушенную всплеском эмоций работу, Натка напряженно думала. В ее голове мелькали картинки, как стеклышки в калейдоскопе. В цветных мечтах она видела Настю, стоящую под софитами на съемочной площадке и по команде «начали» виртуозно исполняющую сложную сцену. Потом кадр менялся, и ее девочка выходила на сцену под громкие овации, чтобы получить статуэтку, сильно смахивающую на «Оскара», после того, как открывший белый конверт ведущий торжественно объявлял ее имя. Настя Таганцева.

Так. Стоп. Осколки цветных стеклышек в ее голове с шумом ссыпались вниз. Сочетание слов «Настя Таганцева» звучало совершенно негармонично и не годилось для объявления со сцены или для заголовков газет. Как‑то слишком буднично получалось. Слишком простенько. Да. Точно. Насте нужен псевдоним, причем срочно, пока она не попала в базы актеров разных киностудий.

С первого же кастинга ее должны знать не как Настю Таганцеву, а как девочку со звучным и легко запоминающимся именем, под которым она и войдет в историю мирового кинематографа.

Натка судорожно дернулась, чтобы немедленно влезть в интернет и освежить свои знания о псевдонимах звезд.

– Подруга, ты чего? Мы так никогда не закончим! – всполошилась Варвара.

– Я осторожненько. Одной рукой. Левой. Ты же ее уже доделала.