Звёздная Кровь. Архераил. Книга 1. Капитан

Я подхватил камень, об который чуть не разбил голову, и швырнул в грудь крепыша. Голову можно убрать, а отскочить всем телом, когда в тебя швыряют тяжести с пары метров, не получится. Он и не стал, а камень просто отлетел, не вызвав никаких эмоций. Следующий удар перевернул и опрокинул меня. Мои чувства, сила, злость обострились до максимума. Ещё один удар я отвёл только на реакции и навыках, которые вбивали в нас с детства и предоставляли дополненные симбионтом нервные окончания. Я смог только отвести удар – не отбить или перехватить, а просто отвести.

Вскочил. И опять удар в шею, но уже не вскользь, а в полную силу. Казалось, у меня пальцы хрустнули. У нормального человека должно было шейные позвонки сломать, но мой выпад даже не заметили, а приложили ладонью в грудь, рассмеявшись моим потугам. Да что он такое? И я опять упал всей плоскостью спины на землю, а затем меня схватили и перевернули на живот, придавив голову к земле. Крепкие руки намертво вжали в землю и начали заламывать руки, а вокруг появились ещё две пары ног. Это были наверняка подельники силача. Они что‑то активно обсуждали с вязавшим меня здоровяком.

Я бесполезно сопротивлялся, а надо мной откровенно смеялись. Край сознания захватил абордажника? Бота? Кого? На чувствительности симбионта мелькнула красная звёздочка. Или это искры от вжатого в землю лица? Враг, опознанный системой моего импланта? Пусть лучше я сдохну, но утащу с собой и этих. Маркер ещё раз тронул зону охвата симбионта. Что это? Неразумное существо, полуразумный боевой дрон, отметка погибшего корабля, лежащего и сканирующего пространство? Что бы или кто бы это ни был, симбионт определил его и мог передать наше местоположение.

Объект остановился, как бы прислушиваясь, а потом сменил цвет на зелёный, определив меня как дружественный. «Помощи! Помощи! Требую помощи!» – дал я сигнал во всю мощь моего импланта. Если он зелёный, то воспринимает меня как своего, хотя на запрос «свой‑чужой» и не отвечает. Точка начала приближаться, но не по прямой, а обходя полукругом.

Я почувствовал ответ, но что это было? Неразумный боевой биобот? От него исходила дикая злоба, ярость и осторожность, уверенность и жажда драки и ещё что‑то. Точка рванулась, набирая разгон.

«Наших бьют!» – вспыхнуло у меня в голове воспоминание из детства, когда мы всей толпой бросались на тех, кто посмел тронуть хоть кого‑то из нашей подростковой компании. Существо просто напало, потому что смогло определить моё местоположение, или защищало именно меня? За секунду до удара я услышал ругательства и тихое ворчание хищника, а затем меня дёрнуло.

Рывок был страшен. Вцепившегося в мои руки мужика сорвало и отбросило в сторону, а моё тело подкинуло и крутнуло в воздухе, но пальцы разжали хватку, дав мне свободу падения. Огромная чёрно‑серая туша с шипящей, воняющей гарью шкурой рвала тело бандита на части, а мой разум охватило странное чувство единения с этой силой и злобой. Мою кожу тоже начало невыносимо жечь, и я ощутил себя с этим животным в едином разуме, в одной стае: мы были хищниками, мы были на охоте.

Пока биобот был занят силачом, я рванулся к двоим подельникам. Здесь было всё просто. Они не были перекачаны химией и имплантами, а как обращаться с людьми, любой мальчишка с Претории знал с детства. Удар в горло кулаком перепуганному оборванцу. Ножом из ножен заваливающегося тела – второму в грудь. Быстро и без изысков, а потом ткнуть падающее хрипящее тело первого. Раны были смертельными, но контрольный удар делать не стал. Зарево, разгорающееся над горизонтом, жгло и покрывало кожу красными пятнами, словно от вспышки ядерного взрыва.

Силач был ещё жив, но чёрный спаситель взвизгнул, в одно движение оторвал ногу у агонизирующего тела и побежал в глубь леса. Я схватил валявшийся рюкзак, поставленный у моей капсулы, и побежал за убегающим зверем. Не знаю, что может быть внутри, но у меня всё равно ничего больше нет, кроме ножа в руке и одежды. Пусть будет хоть ещё какое‑то имущество, лучше потом выкину. Я был уверен, что мои двое без современной медицины почти наверняка сдохнут, а от здоровяка на одной ноге, если он всё‑таки не помрёт, будет легко убежать.

Я видел, куда направился биобот. Если он бежал туда, то и я наверняка смогу найти там укрытие от этого обжигающего и пожирающего всё излучения. Кожу выжигало, пекло глаза, хотя я уже почти ничего не видел сквозь узкие щёлки и больше ориентировался на симбионта. Может быть, зря бегу и уже столько нахватался неведомого излучения, что потом буду жалеть, что убежал, и долго дохнуть вместо того, чтобы быстро сгореть под вспыхнувшим небом? Что это? Похоже на далёкую вспышку термоядерного взрыва, под которую мы вместе со зверем попали, но почему так долго?.. Это всё упрямство!.. Точно пожалею, когда буду блевать от лучевой болезни.

«Корабль в строю, пока жив последний член экипажа», – вспомнил я девиз флота, продолжая нестись за зверем, крепче сжимая в руке нож и придерживая норовящий соскользнуть с плеча рюкзак.

Место оказалось почти там, где я почувствовал отметку дружественного существа. Я, обжигаемый разгорающимся светом, ввалился в небольшую, но дико вонючую пещеру. Теперь я мог рассмотреть своего спасителя получше. Что‑то похожее на волка – в холке – мне по пояс, с шипастой гривой, холодное и рычащее, – терзало оторванную ногу бандита, отрывая куски и жадно проглатывая фиолетовой пастью. Было желание бежать или попытаться убить, но логика спрашивала: «А зачем?» Симбионт однозначно говорил о дружественном создании. Будь это просто животное, я бы ничего не почувствовал и никогда не понял, что зверь рядом, пока он тебе на спину не прыгнет. Однозначно я с ним был в связке. Кто, что и зачем – пока непонятно, но это лучше, чем протезированные вонючие бандиты.

Всходило солнце и немилосердно жгло. Пришлось пару раз пересесть подальше от входа. Зверюга косилась всеми шестью глазами, грызла кость и внимательно следила за мной.

– Знаешь, я лучше у тебя тут посижу, а то что‑то плохо стал на свет реагировать. Может, с регенерацией перемудрили или тело слишком долго пролежало на консервации. Сразу скажу: на твою еду не претендую, – сообщил я.

Сожрав несколько кусков мяса, волчара подошёл и отрыгнул мне увесистый шмат плоти, продемонстрировав здоровенную пасть фиолетового цвета с внушительными клыками.

– Благодарю. Мне ещё никто такую подачу не предлагал. По Уставу космофлота разумных употреблять в пищу можно, но для этого нужны специальные обстоятельства, и каждый для себя сам решает, будет ли он пользоваться этим пунктом. У меня пока таких обстоятельств нет. Хотя, конечно, мы жрём друг друга, потому что тела отправляем в биореактор, а дальше – водоросли, система накопления и брикеты для пищевых синтезаторов. Отличные булочки, знаешь, получаются из мертвецов, – пояснил я зверю.

Видя, что я не голоден и игнорирую столь ценное подношение, на меня ещё раз косо глянули, и кусок за мгновение всосался в прожорливую пасть.

Странное ощущение. Я по‑прежнему ощущал зверя, но теперь мы были в одной стае, однако не единым целым. В пещере валялось множество костей. Он же хищник, тут и должно быть полно костей, тем более он боялся света и, скорее всего, предпочитал сжирать добычу у себя в полумраке. На кораблях у меня не было домашних питомцев, кроме нелюдей из контрабордажной группы, но в детстве всем малышам Претории заводили крупных собак. Пёс никогда не убьёт ребёнка, но может покусать. Человек должен с детства становиться сильным и властвовать, и если тебя кусает твоя же собака, то не смог стать вожаком, и какой же ты вообще воин после этого? А то, что кобель втрое больше тебя, это никого не интересовало: ты обязан быть вожаком стаи, без вариантов. Был и момент воспитания. Чем больше собака, тем больше её надо кормить и крупнее кучу за ней надо убирать.