Жизнь в эпоху перемен

Я чуть‑чуть дальше отплыла от пляжа, встала на ноги, и так получилось, что вода накрыла меня с головой. Я попала на глубокое место. Рассказывали, что на реке есть ключи, которые бьют из‑под земли, и меня, наверное, стал затягивать такой ключ. Это уже потом я сообразила. А тогда ощущения у меня были удивительные. Мне показалось, что все вокруг стало голубое, как небо, и я подумала: «Небо, что ли, надвинулось?» Потом я подпрыгнула, и голова оказалась над поверхностью воды. Смотрю, все как обычно – пляж, люди. Потом опять очутилась под водой, и опять все вокруг меня стало ослепительно голубым. Я и не сомневалась, что это небо. В то же время я понимала, что надо звать на помощь. Но когда мне удавалось подпрыгнуть, никак не могла преодолеть неловкость: неудобно было отвлекать людей. Пока я собиралась с силами, меня уже снова увлекало под воду. Спасла меня мама. Она сидела на пляже и увидела, что моя голова то уходит под воду, то показывается на поверхности, и как заорет. Меня вытащил молодой мужчина. Он нес меня на руках, думая, что я в бессознательном состоянии, пока я не сказала: «Огромное вам спасибо, но я уже и сама могу идти». Тут он чуть меня не уронил. Я ему страшно благодарна, конечно.

Но что это было голубое? Я потом в маске смотрела под водой, вода выглядит по‑другому. Есть здесь что‑то мистическое. Может быть, я чуть на небо не попала (грехов у меня тогда точно было мало).

Я не один раз подвергалась опасности, живя на даче. В подростковом возрасте у меня была склонность к экстриму, свойственная некоторым подросткам. И вот я из лихости каталась на велосипеде, никогда не пользуясь тормозами. Я ездила вниз с горки перпендикулярно шоссе без тормозов и на скорости пересекала шоссе. Страшно вспомнить. Да, сейчас я бы так не поступила.

Последний раз мы снимали дачу, когда я переходила в 10‑й класс. Только через 40 лет снова посетила я с Марго эти места. Мы быстро нашли участки, на которых снимались дачи. (Мы жили сначала в одном месте, потом в другом). В памяти все сохранилось.

На одном участке стоял тот самый старый домик, а на другом участке все было новое, кирпичный дом и железный забор.

Спустились к речке по заросшему деревьями обрыву (той самой сосны уже не было), и, о, ужас, я увидела, что речка обмелела. Она уже больше похожа на ручей. Почему? Как это грустно. Правда, утонуть там теперь точно невозможно.

Школу я окончила с хорошим аттестатом. После выпускного вечера гуляли по Красной площади.

Перехожу к институту. Я поступила в Московский экономико‑статистический институт (МЭСИ). Сейчас его уже нет. Его, к сожалению, объединили с Плешкой (Плехановским).

Когда я сдавала экзамен на дневной факультет (математика письменная), я почему‑то ужасно волновалась. Такой был настрой, что вот обязательно надо поступить. И получила двойку. Потом я сдавала экзамены на вечерний факультет, совершенно уже не волновалась и сдала все экзамены на 4 и 5. Было образовано 6 групп на вечернем, и тех, кто лучше сдал экзамены, назначили старостами. И меня назначили старостой. В группах было человек по тридцать. Я вела журнал, в котором должна была отмечать отсутствующих. Если препод не делал перекличку, я, конечно, никого не отмечала.

Помню, как я в первый раз увидела список фамилий нашей группы: Бельмесова, Брюханова, Беляева… Каких только фамилий не бывает!

К вопросу о том, надо ли загадывать себе будущее. Перед институтом я мечтала о том, чтобы в первый же день в институте, где‑нибудь перед расписанием, познакомиться с будущим любимым человеком. И точно, познакомилась с человеком, который очень быстро вызвался провожать меня домой и вручал мне любовные стихи. Но это точно был герой не моего романа. Я сделала вывод, что Вселенная стремится к тому, чтобы выполнить наши желания, но не всегда попадает в самую точку. (Доверяй, но проверяй. На бога надейся, а сам не плошай.) Вся мудрость заключается в народных пословицах.

 

Помнишь?

Вечер, огни над дорогой,

Троллейбусный шум, голоса,

Помнишь?

И было сказано много,

И мы смотрели друг другу в глаза,

Помнишь?

Ты в туфельках красных шагала,

Плащишко набросив на плечи…

 

Миша писал стихи, которые казались мне ужасно глупыми, я смеялась и показывала их девчонкам. Конечно, я вела себя очень плохо. Надо сказать, к чести Миши, он относился к этому совершенно философски, не обижался и подсовывал мне новые стихи.

После второго курса папа настоял на том, чтобы я перевелась на дневной. И следом за мной перевелась моя подруга Оля. И на вечернем, и на дневном – мне нравилось, было весело и доброжелательно. Но вот что интересно: на вечернем было полно красивых девчонок. А на дневном факультете их было мало. Не знаю, почему такая закономерность наличествовала.

Один из наших предметов назывался сокращенно ИОиМО (расшифровку я забыла, увы. Наверное, что‑то очень умное). И на весь институт орали: «Когда у нас Е‑мое?» В институте был даже компьютер. Помню, как мы ходили на него смотреть. Это была огромная, страшного вида машина, на которую можно было только взирать с почтительным восхищением. Нам вроде бы даже объясняли, что надо нажимать на какие‑то кнопочки. Но делать этого никто не стал.

В нашей группе, на дневном, конечно, учились два монгола и монголка из дружественной страны, армянин с замечательной фамилией Сукиасян и чеченец. В параллельной группе учились две немки из ГДР: Петра и Кэрстин. И вот, подчеркну важную примету времени. К чеченцу и армянину относились полностью как к своим. Никому бы никогда в жизни не пришло в голову сказать слово «черные». Этого просто не было. Союзные республики были как отдельные комнаты в одной квартире. Да, была дружба народов. Не космополитизм, а дружба народов, за которыми признавались их особенности и обычаи. После краха СССР потеря этой дружбы была одним из самых страшных ударов.

Петра и Кэрстин были очень приветливы. При этом они выделялись среди наших девчонок своим внешним видом. Наши все стремились одеться получше. А немки всегда были в довольно страшных бесформенных брюках и мужских рубашках в клетку. Может быть, они уже тогда становились феминистками.

Монголы держались немножко особняком, особенно парень и девушка, которые ходили парой. Забыла я их имена. Третий монгол немножко дружил с нашими ребятами.

Когда я перевелась на дневной на третий курс, я сразу обратила внимание на Сережу. Мне показалось, что я давно его знаю. Эффект узнавания. Может быть, мы виделись в другой жизни. Еще мне казалось, что он очень молодой. Я даже думала, не вундеркинд ли он, поступивший в институт в 14 лет. На третьем курсе мы не общались. Но у меня была примета – если я пойду на экзамен следующей после него, то сдам хорошо. И я всегда так делала. Когда я выходила в коридор, сдав экзамен, его, конечно, уже не было. Он сдал экзамен и ушел домой. Так что это я не для того, чтобы поближе познакомиться. Просто примета такая была.