Семя Хаоса. Мать Милосердия

Вайлет подошел к ближайшему пепелищу, оно было еще теплым. Покопался носком в пепле. Потом нашел длинную палку и начал раскидывать пепел. Перешел к следующему пепелищу и покопался там. Затем прошел по улице, отмечая детали. Со всех ног побежал обратно.

– К Ридру, срочно!

До когорты они добирались полчаса, меняя бег трусцой с быстрым шагом. Добравшись до десятника, юноша встал отдышаться. Подошел и трибун, требуя доклада, но Вайлет его проигнорировал, обращаясь к своему начальнику:

– Деревню сожгли. Сады оставили, следов борьбы, крови и останков нет. Черт знает что.

Десятник нахмурился и по привычке сплюнул. Трибун влез:

– О чем говорит этот мальчик?

– Это не Кочевники. И не другие жители Великой Степи. Происходит что‑то неправильное и скорее всего гадкое.

К трибуну подошел старый кунгент и, отведя его в сторону, о чем‑то тихо заговорил. Тот поморщился пару раз, потом вернулся к пограничникам.

– Если вы думаете, что это необходимо, я перестрою людей в боевой порядок.

Ридр кивнул кунгенту, не глядя на трибуна. Последний покраснел, но смолчал.

– Вайлет, пока я мотаюсь с парнями, ты за главного.

Юноша очень удивился, приподняв брови. Ведь он младше всех!

– Верный глаз у тебя, мальчишка.

Взяв с собой пять пограничников, Ридр отправился на северо‑запад, чтобы обогнуть деревню со стороны Великой Степи. А легион, развернувшись более широким строем по двадцать пять человек в ряд, отправился неспешно строго на запад.

К ночи, когда легион собрался разбить лагерь у высокого голого холма с родником у вершины, десятник так и не вернулся. Зато отряд догнали десять Бегунов. Старший из них сказал трибуну, что их послали, чтобы усилить когорту. Юноша разглядывал магов во все глаза, пока с запада не загудел сигнальный рожок. Легион еще не навел легких полевых укреплений, поэтому центурии строились клинообразном строем, острием на запад. Солнце медленно садилось за их спинами, освещая Эльмир вдалеке, едва видимый теперь, когда они ушли от него на неделю на запад.

Вайлет отвлекся только на секунду, а из темноты в легион уже летели стрелы. Строй солдат пошел рябью поднимаемых щитов, но имперцы все равно падали под непрерывным дождем стрел. Кунгент, которого юноша раньше видел с трибуном, прокричал приказ, и строй начал выпрямлять клин, выдвигая крылья манипул вперед. Кажется, командиры когорты поняли, что если стоять на месте и не атаковать, то их просто перестреляют. Разведчики и лучники тем временем пытались вести навесной огонь над строем пехотных центурий, но, кажется, урона невидимому врагу он не приносил.

Бегуны неспешно разошлись ровной цепью вдоль всего строя когорты, ожидая команды старшего. Их скрюченные, нечеловеческие фигуры показались Вайлету страшными, и он отошел от них, встав, по сути, в один строй с лучниками. Именно благодаря этому он разглядел во всех деталях момент атаки.

Темное, почти черное существо перепрыгнуло строй пехоты с щитами и короткими копьями, врезавшись в лучников, чьи гладиусы были в ножнах. Скорее зверь, чем человек. В свете заходящего солнца юноша разглядел, что нападавший был покрыт густой, курчавой, темно‑темно рыжей шерстью. Глаза сияли в полутьме, как у кота. Когтей не было, но каждый кулак был размером больше головы Вайлета. Рост был точно больше двух метров, скорее приближаясь к двум с половиной. Крутанув руками, как обезумевшая ветряная мельница, Низший, а нападающим был представитель именно этого народа, раскидал чуть ли не десяток лучников и прыгнул дальше, к разведчикам легиона, которые успели отбросить луки и достать мечи.

Вот только короткие имперские гладиусы, похоже, были не способны режущим ударом раскроить шерсть и шкуру Низшего. А колющий никто нанести не успел. Взвыв, как голодный волк, существо раскидало четверых солдат размашистыми ударами своих рук, каждая из которых толщиной не уступавшая ноге взрослого мужчины. Последнего разведчика Низший, схватив за грудки, ударил вытянутой мордой, также покрытой шерстью, в лицо. Длинные, заостренные, как у рыси, уши нападавшего прижались, он зашипел. А затем впился зубами в горло бесчувственного человека. Клыки Низшего не уступали волчьим, а то и медвежьим, и он вырвал большой кусок плоти легионера. Кровь брызнула прямо в лицо Вайлету, и он побежал.

Тяжелый кулак ударил его в плечо, перевернув. Боль была дикой. С трудом юноша приподнялся на локте и увидел, что Бегуны рванули в атаку. Вот только Низших они оббежали и ударили в тыл центуриям пехоты. Раздались крики боли и ужаса. Все это время стрелы напавших продолжали осыпать строй когорты. И тогда Вайлет наконец догадался, что невидимыми лучниками были Высшие. В отличие от Низших, они уступали ростом и силой человеку. Вот только меткость их не знала равных. Более слабые луки не позволили бы вести долгую стрелковую дуэль с людьми на открытой местности, если бы не наступающая темнота. Высшие были горазды на хитрость и обманы.

Юноша пополз прочь, пока грубые руки с длинными когтями не схватили его. Он попробовал отмахнуться кинжалом, но его тут же вырвали из рук. В глаза Вайлета смотрели нечеловеческие глаза Бегуна. Тот отдал пленника паре легкораненых Высших. Те молча связали ему руки и повели вдоль строя других пленных.

– Этот отличается, – сказал один из Высших своим певучим голосом. – Ему и бежать к легиону.

Юношу связали перед строем пленных легионеров, которых начали убивать разными способами. Вайлет давно слышал от отца поговорку «Высший знает сто способов убить», но истинный ее смысл понял только сейчас. В свете факелов он наблюдал за чудовищной работой изощренных палачей, которых когда‑то создала богиня Элипг. И ночи не было конца.

Уже при свете встающего на востоке солнца юношу, поседевшего за ночь, отпустили, столкнув со склона холма, теперь покрытого кровью и телами людей. Вайлету не осталось ничего другого, кроме как бежать на восток.

 

Интерлюдия II. Ничто

 

 

Эпоха Богов

 

Глубоким вечером, почти ночью, Корал сидела, как привыкла, в темной комнате. Тишина и мрак обнимали ее и дарили покой. День, проведенный в Майне, был безумно долгим. За полгода, прошедших со свержения Владыки, Корал побывала в большем числе городов, чем раньше за двадцать лет своей жизни. Собственно говоря, до того, кроме родной Герны и столицы, Капитула, куда ее в одиннадцать лет отправили родители для обучения в Академии, Корал нигде и не бывала.

Империя оказалась до безобразия большой, и теперь каждый город требовал ее внимания. После того как она расшифровала записи Одина, многое изменилось. Теперь она и Нургрим были бессмертны, если она правильно поняла написанное. Их силы все равно были куда меньше, чем у Владыки, но позволяли делать столь многое, что от открывающихся возможностей порой шла кругом голова. Она бы с радостью погрузилась в серию экспериментов с новыми способностями, но, увы, это было бы слишком большим счастьем.