Семя Хаоса. Мать Милосердия

– Да. Эксперимент. Мне не удавался перенос. При этом я заметил, что если взять очень много энергии, то тебя будто бы разрывает. Поэтому сам всегда ставил эксперименты только у бассейна или на берегу Меридиана, чтобы слить излишки энергии в воду. Эльм и Нраб делали так же. Но, думаю, кто‑то из них не успел. Или же на эксперимент пошел кто‑то из альмериновских, из Общества. Не знаю. Но сегодня как раз пытался переносить камни около Меридиана, когда увидел взрыв. Корал, клянусь, взрыв был до облаков. Волна обломков очень быстро мчалась ко мне, времени подумать не оставалось. И я решился перенести себя. Странно, но это сработало. Правда, приходится наполнять себя энергией до крышки и хватает на один прыжок. И да… – Он снова покраснел. – Одежда не переносится почему‑то. Я прыгнул раз, потом еще раз. Когда привыкаешь, можно прыгать шагами на пятьсот метров без перерыва, почти мгновенно. Так я ушел от взрыва. Обломки города разнесло на десятки километров, а то и больше! Не выжил никто!

Нургрим опять поддался панике и сорвался на крик. Никто. А ведь Капитул был крупнейшим городом Империи. Почти полмиллиона человек. И за несколько секунд, если верить Нургриму, не стало никого. Корал тихо прошептала:

– Так вот чего боялся Владыка. Вот почему он нас отталкивал, вот почему не говорил об этом…

 

Глава 4. Кредис. День начала конца

 

Солнце медленно поднималось над Новым Заветом. Городом, расположенным в предгорьях и окруженным вишневыми садами, которые уже давно отцвели, но все равно были весьма красивы, по мнению Кредиса. Старый священник уже больше трех часов был на ногах, успев зайти в госпиталь, пообщаться с больными, а затем рассмотреть десяток прошений. В отличие от своих собратьев по совету, он любил слушать людей, а люди с интересом слушали его. Не только во время проповедей, но и когда он просто давал им житейские советы. Признаться, Кредис до сих пор считал свое место в совете старейшин церкви Одина ошибкой.

Его не интересовала политика или подати, он просто любил говорить с людьми о Владыке и его Пути. Вот только, став два года назад старейшим в городе священником высокого сана, Кредис оказался перед неминуемым выбором: или войти в совет, или отправиться в дальнюю обитель настоятелем. Решив, что настоятель точно будет проводить большую часть времени за бумагами, священник выбрал совет. Все равно тут и так хватало тех, кто будет думать, а иногда и голосовать, за него. А сам Кредис мог спокойно сосредоточиться на любимом занятии и нести слово Бога людям, проповедуя и трактуя Догмы.

Старик вышел на террасу, примыкающую к его комнатам, поднявшись по длинной лестнице из сада дворца Одина в столице Области Одина. Мал сразу же высунулся за дверь, глядя на него карими любопытными глазами.

– Попроси Грэм и Прина принести завтрак, мой мальчик. А потом присоединяйтесь ко мне.

Мал кивнул и убежал. Многие в совете любили окружать себя десятками слуг, тогда как Кредису хватало трех сирот, которые оказались в разное время в приюте при дворце и имели безвыходные ситуации. Малу было всего десять лет, но он отличался большой любознательностью и непоседливостью. Старый священник надеялся, что рано или поздно он направит свою бесконечную энергию на учение и станет одним из историков церкви Одина. Грэм и Прин были близнецами, которые служили священнику уже три года. Они сбежали от своего пьющего отца и сами попросились в приют. Если бы не Кредис, их бы отправили обратно, но он вступился за девушку и юношу, которым тогда едва исполнилось четырнадцать. Год назад он предлагал им поступить в академию при дворце, но близнецы отказались, сказав, что теперь он их семья. Священнику была очень приятна их преданность, хоть он бы и не сказал, что доволен их выбором. Эти детишки могли добиться куда большего, отучившись в академии Праведности.

Кредис оперся на перила, осматривая высокие горы Ужаса на севере. Из всех членов совета только его комнаты выходили на эту сторону. Все прочие предпочитали смотреть на далекое море. А вот Кредис не хотел забывать о Ничто, которое ждет их всех, если они сойдут с Пути, что выбрал Владыка. Ибо не может один только Один сражаться с чудовищем, пожравшим древнюю столицу Империи. Спустя десяток минут за спиной послышалось позвякивание тарелок. Грэм и Прин стояли с подносами, пока Мал боролся с раскладным столиком, и священник тут же поспешил помочь ему. Когда еда была расставлена на столе, они расселись, каждый со своей стороны квадратного столика. Мал потянулся было к крышке, но Грэм шикнула на него. Кредис по‑доброму улыбнулся обоим и начал читать утреннюю молитву.

– Если Один ушел биться с Ничто, разве он слышит наши молитвы? – спросил Мал, положив локти на стол, едва Кредис закончил молиться. Грэм показала ему пример, как сидеть за столом, выпрямив спину и оставив на поверхности столика только правую руку с вилкой, но мальчик его проигнорировал.

– Не знаю, Мал. Но мне кажется, это не так‑то уж и важно. – Кредис накладывал себе в тарелку жаренные на решетке овощи и морепродукты. Чревоугодие было единственным грехом, которому он никак не мог сопротивляться. – Думаю я, что молитва куда важнее для нас, чем для Владыки. Ведь он может читать в сердцах. Мы же можем забыть мудрость Его, если не будем часто повторять ее. Поэтому не страшно пропустить одну молитву. Страшись забыть молитву навсегда!

Священник поднял вверх палец, глядя на мальчика. А потом взял хлеб и щедро намазал его маслом и паштетом из перепелиной печени. Мал задумался, а потом кивнул. Он быстро прошептал молитву, глотая иногда слоги, а потом сел ровно, как Грэм, и тоже принялся за еду.

– Сегодня у Вас было что‑то интересное, наставник? – вежливо поинтересовалась Грэм, прежде чем приняться за еду.

Кредис задумчиво пожевал бутерброд с паштетом, вспоминая прошения сегодняшнего дня.

– Немного. Одна женщина просила отпустить ее мужа из Копий Отчаяния. – Священник тяжело вздохнул. Он старался помочь всем, кто приходил во дворец с просьбами, но в этом случае был бессилен. Дети, понимая его настроение, примолкли.

– К сожалению, я не смог унять ее печаль, и она обвинила меня и Одина в произошедшем с ее мужем. Надеюсь, ее не оставит милость Владыки из‑за брошенных в гневе слов.

Грэм и Прин кивнули, зная характер Кредиса. А вот Мал нахмурился. Мальчик был и правда любопытен, а потому часто задавал вопросы, которые многие старейшины сочли бы богохульными. Вот только сам Кредис считал, что таких вопросов нет в принципе, если задаются они от чистого сердца, чтобы понять и разобраться, а не просто очернить.

– Говори, Мал.

Мальчик не заставил себя долго ждать.

– Разве Вы сами не злитесь, когда Вас ругают? Ведь Вы ни в чем не виноваты!

Старый священник улыбнулся мальчику.

– Нет, не злюсь. Ведь меня, в отличие от бедной женщины, зло обошло стороной. Я сыт, занят любимым делом, не терял близких. Как я могу осуждать ее слова? Нет, Мал. Меня не оскорбляют такие случаи, но печалят. Ведь когда человек злится и говорит плохо о Владыке и Пути его, он сам толкает себя в объятия Ничто…

Верная Грэм попыталась тут же отвлечь его от этой, печальной для него, темы.

– Но ведь другим Вы помогли сегодня?

– Было двое просящих, которым я смог помочь. Один лесоруб потерял ногу и больше не мог работать. Я устроил его к нам на кухню. Готовить он, конечно, не умеет, но может следить за очагом и разделывать рыбу и дичь.

Прин довольно кивнул.