Афера на костях

Одинокий физически увядающий мужчина долго и отчаянно искал многофункционального помощника – молодого, привлекательного и к тому же интеллектуально развитого человека, которому можно было бы доверить деликатные обязанности – планирование перегруженного всяческими событиями дня (от здорового полуденного завтрака до ночных мероприятий), а также удовлетворяющего зябликовские сексуальные прихоти. Достойную кандидатуру найти было трудно. Продажные юноши, пляшущие при виде стодолларовой банкноты, готовы были на многое, но никому из них не удавалось изобразить неподдельный интерес к обеспеченному изобретателю, как к личности. Но однажды Рудольф встретил Гордея. Обаятельный официант из модного гей‑клуба сразу приглянулся Зябликову. Звездный статус, казалось, не завораживал молодого привлекательного самца, с благодарностью принимающего щедрые чаевые от поклонника в возрасте. Спустя месяц после знакомства, Зябликов все‑таки уговорил гордеца Гордея прийти на ужин в арендованные апартаменты. Рудольф надеялся увлечь не особо искушенного паренька радужными перспективами, продемонстрировав вдохновляющие пейзажи, открывающиеся из окна шикарной жилплощади. С того самого вечера Гордей остался в жизни подержанной «звезды» в качестве любовника и няньки. Парень был не глуп и с неподдельным интересом слушал рассказы о науке.

Когда‑то наивный семнадцатилетний мечтатель Гордей Рубан приехал из захолустья в столицу в надежде поступить в престижный ВУЗ на бюджетное место, но его попытки получить бесплатное образование не увенчались успехом. Домой Гордей возвращаться не планировал и ему пришлось выживать в безжалостном мегаполисе всеми возможными способами. В какой‑то момент он так отчаялся, что продал себя в услужение богатому женатому человеку, ищущему удовольствия вне брака. Именно тот первый мужчина открыл молодому потерянному провинциалу мир дорогих вещей, да и сам Гордей постепенно стал вещью – дорогой игрушкой, умеющей терпеть все, даже физические извращения своего благодетеля. Поэтому, наверное, он стал черствым и «нервоустойчивым» к чужому горю. Его мало что пронимало… К моменту встречи с Зябликовым, Гордей стал расчетливым сукиным сыном, любящим комфорт, и дорогие вещи. Зябликов оплачивал его внимание и услуги, а Гордей воздвигал своего сожителя на пьедестал, совершенно искренне восхищаясь умом и знаниями изобретателя и смакуя вкусную жизнь в тени своей дряхлеющей звезды. Главным в этом тандеме было доверие, безграничное доверие, основанное на взаимовыгодном сотрудничестве.

Рудольф Зябликов доверял своему любовнику безоговорочно, однако не спешил оформить это документально – например, вписать Гордея в завещание, или презентовать ему счет в банке с приличной суммой. Мало ли что могло произойти! Гордей старался не думать о том, что будет, если его пожилой благодетель отдаст богу душу, и всеми возможными способами доказывал преданность. Со временем Зябликов так привык быть под присмотром своего «содержанца», что и не мог представить кого‑либо другого рядом с собой.

3. Красавец‑стажер

– Как ты себя чувствуешь, солнце? – в голосе матери Леры Серебренко как будто бы сквозила забота.

– Я в порядке, – врала Лера. Она не была в порядке, но притворялась, будто все наладилось, будто она смирилась с невосполнимой потерей и намерена жить дальше.

– Вода прелестная! – дребезжала трубка голосом матери. – Мы с твоим отчимом купаемся нагишом, – нашли нудистский пляж. Все говорят, что в Индии грязно, но, знаешь, грязь там, где люди! А люди везде, следовательно…

Мама с радостью делилась заморскими новостями. Привыкшая отдыхать в комфортном Египте женщина, больше не ругала власти за санкции и смирилась с тем, что вынуждена открывать новые места на глобусе. И еще она очень любила фильмы, изготовленные Болливудом.

– Я купила себе сари. А твой отчим помог мне в него облачиться. Нам было так весело! Куплю и тебе такой наряд, в качестве сувенира. Если, конечно, останутся деньги к концу поездки. Знаешь, деньги как вода – утекают сквозь пальцы! – щебетала мать.

Лере казалось, что кроме условной родственной связи их совершенно ничего не обобщало с родительницей. Безалаберная веселая женщина умудрилась воспитать слишком серьезную и самостоятельную дочь, которая зачем‑то отправилась учиться на юриста, хотя могла просто получать от жизни удовольствие и путешествовать как ее безответственные родственники. Даже внешне мать и дочь отличались: низкорослая брюнетка плотного телосложения частенько жаловалась на то, что светлоглазую блондинку ей подкинули в роддоме.

– Ладно, дорогая, нам тут принесли лобстеров! А ты там кушаешь? – прокудахтала путешественница и, не дождавшись ответа, переключила свое внимание на морской деликатес. Вкусно поесть плотная дамочка очень любила, поэтому предпочла тарелку с вкусностями общению с дочерью.

В дверь постучали и спустя мгновение в крохотный кабинет вошел высокий молодой мужчина. Он удивленно вскинул брови, оглядевшись.

– Надо же, за такой солидной дверью такое крохотное помещение, – прокомментировал он увиденное.

Лера усмехнулась. Ей наобещали отдельный кабинет, но не предупредили о его размерах. Передумала бы жительница мегаполиса переезжать в провинцию, знай она заранее о размерах кельи, в которой ей по долгу службы придется проводить уйму времени? Вряд ли… В принципе, в каморке следователя Серебренко было все необходимое: стол, удобное кресло, компьютер с принтером, стул для посетителей и даже нечто напоминающее шкаф. Правда, не было окна и это очень удручало.

– Что вам нужно? – Лера обратилась к незваному гостю.

– Меня зовут Ярослав Полянский. Я ваш стажер, – приятным голосом произнес кареглазый брюнет и расплылся в обворожительной улыбке, продемонстрировав белые ровные зубы.

Вежливый, учтивый, располагающий к себе молодой мужчина с модельной внешностью. Таких следователей Лера видела разве что в голливудском кино. «Возможно, это розыгрыш?» – подумала она, и вслух уточнила:

– Почему вас приставили ко мне, Ярослав Полянский? Я ведь новичок!

– Новичок в этом следственном отделе, но не в профессии. Я слышал, вы – человек с богатым опытом, и по какой‑то причине предпочли наш скромный город столице.

Молодая женщина заподозрила, что начальство решило приставить к ней пса, чтобы контролировать ее действия. Она доказала свою адекватность на многочисленных медицинских тестированиях, и ей позволили вернуться на службу в Москве. Заниматься расследованиями в другом городе – ее личная инициатива. Неужели ей не доверяют?!

– Знаете, стажироваться у меня – плохая идея, – выдохнула Лера. – Я совершенно не компанейская, в одиночестве мне соображается как‑то лучше. Да и места в моем кабинете, как видите, – кот наплакал. Ваши метр девяносто роста сюда не поместятся.

– Не отказываетесь так сразу, Валерия Александровна. Я могу быть очень полезен. Вы ведь плохо знаете наш город, а я тут вырос. И в моей машине сидения с подогревом. Для минус тридцати – это настоящий маленький рай на колесах.

«Очень убедительные аргументы!» – промелькнула мысль в голове молодой женщины. Она вспомнила, как утром продрогла до костей, пока добиралась до работы в своем пальтишке на «рыбьем меху». Зима в провинции была суровой. Замерзающей Лере переезд в холодный регион стал казаться настоящей ссылкой. В 19 веке дворяне‑декабристы, попав в морозный ад, наверняка пожалели о том, что затеяли восстание.

Затрезвонил стационарный телефон. Противный женский голос сообщил, что Серебренко ждут «наверху». Этот вызов был очень своевременен, ведь она может задать начальству терзающий ее вопрос: какого черта к ней приставили длинноногого «моделя» с юридическим образованием?