Обителей много

Из дневника Кольки

 

11 мая 2011 года

 

У меня сегодня плохое настроение и тяжелый день.

Сложно понять, что случилось и что происходит со мной в снах. Может, у меня болезнь мозга? Я знаю, что бывают разные болезни, и такие, когда болеет не тело, а то, чем мы думаем и чувствуем. Может, я становлюсь сумасшедшим?

И тяжелый день, потому что я думал, что я могу доверять Йосе, а я не смог ему доверять, и мне сейчас стыдно и грустно.

Мы хотели после уроков пойти вдвоем за ручей, в дальнюю рощу. Мама разрешает мне туда ходить, если не одному, да мы уже и раньше вместе ходили. Туда всего час идти вдоль берега, и там вообще удобная тропа. Я взял хлеба с сыром, а пить можно воду из ручья. И там у нас есть дерево с удобной развилкой, чтобы забраться и сидеть, смотреть вниз. Там никто не ходит, но с дерева немного видно море, и там лодочки и корабли на горизонте. И чайки орут по‑особенному. Я не знаю почему, но мне кажется, что наши чайки всегда издеваются, как будто они между собой тебя осуждают. Вроде как ребята в школе. Ты идешь мимо, а они: «ха‑ха‑ха», и как будто знают между собой что‑то такое, что тебе обидно. А чайки у того берега не осуждают и не смеются, они делятся секретами, вроде как тоже знают что‑то, чего ты не знаешь. Но тебе не обидно, а интересно. И кажется, что вот‑вот поймешь.

В общем, я хотел побыть с Йосей там и думал, что, наверное, уже расскажу ему про сны. Потому что я еще ни разу никому не рассказывал, даже Дине. И маме не рассказывал. Мне очень страшно, вдруг взрослые, а ведь Дина тоже взрослая, скажут, что я болен и мне надо к врачу или даже ехать в больницу на исследования. А Йося так не скажет, потому что он тоже мальчик, и вдруг ему тоже иногда снится странное. Вдруг это, ну я не знаю, переходный возраст и гормональное, про которое говорила Дина. Что‑то, что должно во мне меняться с возрастом. Тогда у Йоси тоже может быть так.

Но я так думал до сегодня, а сегодня я уже думаю по‑другому, я не буду Йосе рассказывать про сны. Сейчас пойду обедать, потом допишу, что случилось сегодня.

 

Дописываю.

Мы сидели на дереве и разговаривали, как всегда, а потом вспомнили парк аттракционов в Одессе. Это парк, в котором есть разные штуки – карусель, качели и колесо обозрения. Йосе больше нравятся машины, на которых можно ездить туда‑сюда и даже врезаться в другие машины. Но это не страшно, там к бортам привязаны специальные шины для мягкости. А я больше всего люблю колесо обозрения. Йося говорит, что ему там скучно, но мне не скучно, ведь с колеса видно весь город и море. И видно дом, где теперь живет Дина! Даже видно ее балкон и окно.

Но я в этом году еще не был на колесе обозрения. В этом году я в конце апреля болел и не поехал с мамой в город на пасхальную ярмарку. А Йося ездил. И когда мы заговорили про аттракционы, он стал рассказывать, как ему было здорово, а потом вдруг сказал, что они случайно там встретились с нашим Вадиком. И потом замолчал и весь покраснел. А я не заметил сначала, что сказал Йося, я бы и дальше не заметил, но он покраснел и стал быстро говорить, что на самом деле он, конечно, с Вадиком не общается, ведь он дружит только со мной. И что в парке аттракционов так вышло, что их было всего двое на машинках, и они потом разговорились и вместе ели мороженое.

Я даже не понял, почему Йося так странно себя ведет, потому что мне все равно, если он с кем‑то еще будет кататься на машинках или даже дружить. Ведь он мой друг. Если бы у меня был еще друг, я бы все равно дружил с Йосей, какая разница, кто у меня еще. Ведь когда приезжает Дина или когда я езжу к ней, я не бросаю в тот день Йосю.

А Йося странно говорил про то, как они с Вадиком пообщались в Одессе. Получается, это было еще до того, как Вадик тыкал Йосю в спину на уроке и шептал гадости про меня и мой доклад. Но как можно сначала есть с кем‑то вместе мороженое и гулять, а потом обижать его? Я не понял.

Но в тот момент мне больше не хотелось рассказать о моих снах. Мне почему‑то стало страшно. Как будто у меня есть что‑то очень хрупкое, что может разбиться. И есть только одна попытка передать это хрупкое другому человеку. Но Йося непонятно себя вел, и я испугался, что разобью свое хрупкое, если начну его передавать. Вот так.

А потом я посмотрел с дерева вниз и увидел, что там туда‑сюда ходят чайки. Они почему‑то тихо ходили и не кричали, как будто сторожили нас. И мне стало еще страшнее.

А еще, когда мы вспоминали аттракционы и колесо обозрения, у меня в голове появилась на секунду ужасная картинка. Бывает, что сон вспоминаешь не сразу, как проснешься, а позже, когда что‑то тебе о нем напомнит. Я в тот момент вспомнил, что мне снилось похожее колесо. Но оно было пустое и не работало, и часть кабинок была сорвана. Как фотография в голове появилась, и мне очень не хочется ее помнить, это ужасно неприятно. Но я теперь не могу забыть.

В общем, сплошные непонятности про этот день. Как будто ничего плохого и не случилось, но все равно мне страшно. Пойду после школы к отцу Дмитрию помогу на огороде. С ним рядом всегда становится легче, даже если не исповедоваться и ничего не рассказывать, а просто быть.

 

Киев, август 1997 года

 

Игорь хотел жить с Алисой, а Алиса хотела жить у моря.

 

Он впервые увидел Алису на книжном рынке на Петровке. Сначала боковым зрением заметил взметнувшийся в воздух рукав платья. Подумал еще: птица. Потом подумал – всё это пронеслось в голове за доли секунды – ну какая птица, там что‑то светится, то ли лампа, то ли блик в отражении – и повернулся. И замер. Рядом стояла девушка в бежевом платье с длинными расширяющимися рукавами. Одной рукой она прижимала к груди стопку книжек, а другой пыталась поправить выбившийся из прически локон.

Алиса оступилась, и книги посыпались на землю. Как банально, думал потом Игорь, какой сюжетный ход, сам тысячу раз перекладывал человеческими словами с языка на язык подобный эпизод: она роняет книги, он помогает. Или наоборот. Какая разница. Он еще наклонялся, чтобы помочь Алисе собрать книги, – мельком увидел английские наименования, нет, не художественная литература, что‑то связанное с рукоделием, – а кровь уже прилила к щекам, сердце затрепетало. Игорь снова обреченно подумал: птица. Белая птица поселилась внутри грудной клетки и бьет крыльями о прутья.

Сколько себя помнил, Игорь читал и пересказывал сказки. Мальчиком он последовательно прочитал все книжки, до каких дотянулся сначала дома, потом – в школьной библиотеке. Потом из желания прочитать все сказки мира на всех языках Игорь проявил небывалую способность к языкам.