Семь часов продажного хаоса в Турбогробинске

Петрюня свернул в парк и устремился вперед к девятиэтажкам прямо по газону. Серега и Эдик сделали то же самое. В их защиту можно сказать, что газон с виду был не первой свежести, да и в каких‑то местах являлся просто зарослями травы. А вот Шляпич решил не поступать как большинство и начал искать обходной путь. Когда выстрелы на мгновение затихли, все остановились и с замиранием сердца наблюдали за тем, как Шляпич удлиняет для себя дистанцию.

– Из‑за твоей педантичности мы подохнем, урод! – Эдик крикнул Шляпичу.

Как только прозвучало это, безусловно многоголосое обращение, еще один «патрон сучьего сына», как их прозвал Серега, залетел в обойму невидимого убийцы и отправился искать свой адресат. Шляпич быстро пересмотрел свои взгляды на экологию в Турбогробинске и свернул с тропы в угоду остальным.

К счастью, то был последний выстрел. Обидно было бы, если бы он был к сожалению. В любом случае затравленная четверка примчалась к дому, в котором ни в одном из окон так и не загорелся свет после продолжительной канонады под аккомпанемент забавных мужских криков. Создавалось впечатление, что все это, включая выстрелы по ночам, было рутиной для горожан.

Петрюня без лишней нервозности, которую было бы слишком наивно ему приписать, достал связку ключей и открыл дверь. Пропустив внутрь своих друзей, он, не спускаясь с крыльца, еще раз осмотрел местность и прошел в подъезд только после того, как убедился, что поблизости никого нет. По крайней мере, этот беглый взгляд, когда нам бывает даже немного страшно всматриваться в самые темные области окружающей обстановки, успокоил его.

Петрюня жил на втором этаже, поэтому Эдику еще раз довелось полюбоваться на безобразное творчество уличных художников на стенах. Почему Эдику это было интересно? Дело в том, что он приложил к этому руку. Местные старожилы тщательно следили за тем, чтобы подъезд не выглядел мрачно и не вдохновлял никого на открытие в доме притона, но в том промежутке, когда стены только покрасили и когда они снова требовали покраски, злосчастные надписи и тэги на стенах все‑таки успевали появляться.

Сама квартира досталась Петрюне после ухода из жизни бабушки и матери. Они воспитывали его по методике хорошего и плохого копа. Естественно, за пончики, то есть пряники, отвечала бабуля, а с кнутом после школьных родительских собраний возвращалась мама. Стоит отметить, что никто из четверки не мог похвастаться тем, что рос в полной семье. Разве что Эдик мог заявить о том, что видел обоих родителей, но его отец торговал травой и задержался на свободе ненадолго.

Комнатенка, которую оккупировал Петрюня с друзьями, напоминала перевалочный пункт для молодежи. В колыбели беспечной юности был выключен свет, но при этом постоянно мерцал экран старой плазмы голландской модели. Компьютерный стол был завален коробками с едой и дисками для игровой консоли, и повсюду, начиная со стен и заканчивая дверцами на шкафчиках, можно было обнаружить всевозможные наклейки – правила пользования стиральной машиной, логотипы панк‑команд, оскорбления команд из футбольной среды, этикетки грейпфрутов и все в таком духе.

– Пацаны, без обид, но нужно звонить ментам, – первым делом сказал Петрюня, когда остальные уже умиротворенно обосновались на диване.

Петрюня подошел к столу и достал из ящика тот самый советский телефонный аппарат еще с дисковым набором. Увиденное поразило всех присутствующих, но он как ни в чем не бывало продолжил возиться со шнуром.

– Ты реально хочешь звонить по этому говну? – спросил Серега.

– Подумай, если у нас в городе и можно дозвониться до них по чему‑нибудь, то только по этому говну. А в современных реалиях тем более, – доходчиво пояснил ему Петрюня.

Тогда Серега быстро вскочил с дивана и подлетел к Петрюне, уже подготовившему все для звонка. Серега все еще пытался отговорить своего друга от призыва демонов:

– Погоди, то есть ты реально сейчас наберешь 02 и будешь ждать, что кто‑то ответит?

– Он сейчас милицию вызовет, и они приедут сюда разбираться по понятиям! – выкрикнул с дивана Эдик.

– Слушайте, номер‑то не менялся, – произнес Шляпич.

Затем Шляпич тоже поднялся с дивана, хотя и сидел всегда на подлокотнике. И не потому, что его не любили и хотели как‑то обидеть. Просто абсолютное большинство в компании считало это смешным, а Шляпич быстренько смекнул, что если легонько провалиться вбок, чтобы доставать до спинки дивана, то так даже приятнее.

– Вот Шляпич правду говорит, – похвалил его Петрюня.

Петрюня пальцами обвел долгожданную комбинацию на диске, и все трое навострили уши, пододвинувшись к трубке. Эдик в этот момент заметил, что остался в одиночестве на диване, и незамедлительно присоединился к всеобщему сеансу прослушки.

Петрюня и Эдик подпрыгнули, услышав, что кто‑то взял трубку на другом конце. Но Эдик‑то запрыгал от радости, а Петрюня – от подступившей тревоги, что ему придется общаться с сотрудником правоохранительных органов.

– Добрый вечер, вы дозвонились! – на том конце прозвучал стандартный женский голос телефонного оператора. Ответ женщины немного озадачил всех в комнате.

– Мы знаем? – отметил сбитый с толку Петрюня.

– К сожалению, ледниковая эрратика – это не то, о чем вы подумали, – спокойно продолжила женщина.

Серега покачал головой, а Эдик в это мгновение посчитал нужным почесать у него за ушком с относительно малой степенью игривости. Это действие все равно закончилось выверенным ударом локтем под дых, и Эдик моментально выбыл из уравнения минимум на минуту.

– Блин, мне же тоже какую‑то ересь тогда сказали, – Шляпич напомнил о случае у продуктового, – мол, нельзя обманывать зреющих японскими именами.

Петрюня снова остался наедине с гудками. Когда он бросил трубку, Серега достал свой обыкновенный смартфон и обратился к друзьям:

– Вы не пробовали съездить в Митино и продать свои убогие телефоны? Сейчас я позвоню, но говорить вы будете.

Серега оперативно набрал номер 112 и поставил на громкую связь. Голос женщины был уже всем знаком:

– Добрый вечер, вы дозвонились!

А вот продолжение монолога было следующим:

– Это вопросительная станция имени Александра Анатольевича с «Эм‑Ти‑Ви», мазафакеры, и это 2000‑й год, и мы собираемся посетить концерт «Гостей из будущего», и надеюсь, никому не будет стыдно после него…

В голосе ее теперь чувствовалась какая‑то пародийность и насмешка над слушателями.

– Я хочу туда к ним! Возьмите меня! – вдруг закричал с пола Эдик.

Его просьба осталась неуслышанной, поскольку звонок завершился.

– Короче, я догнал! – провозгласил Петрюня и добавил: – Это похоже на сон тем, что это дико круто. Но это не сон, ведь Эдик чувствует боль. Получается, что нас тупо хотели убить… А для дальнейших выводов мне нужно выпить, но у нас дома только чай. Кто‑нибудь будет?

– Я не откажусь, – Серега дал добро. Шляпич тоже одобрил идею чаепития, молча кивнув головой.

Эдик наконец поднялся с пола, отряхнулся и в шутку замахнулся на Серегу. После этого он обратился в спину уже уходящему Петрюне:

– Нет, ну раз мы остались без пива, то и чаек пойдет.