Умница Эллиот

– Летят, – протянул Кендалл, туманным взором оглядывая камеру.

Ну, тут мы все переполошились, страшно было не по детски, доложу я вам. Как вдруг произошло кое‑что довольно странное. Капитан Хейз, который до этого момента пребывал в каком‑то обезумевшем невменяемом состоянии, замер вдруг посреди камеры и подмигнул мне, я немного даже опешил. А затем он рухнул на пол и забился в каком‑то припадке, изо рта пошла пена и все дела. Брайнт стал носиться по камере, как сумасшедший, и звать охранников. Видимо Ломатель здесь помимо своих основных функций, также выполнял роль смотрителя, потому что через пару минут звякнули ключи и в двери показалась его раздутая недовольная физиономия.

– Слушайте, со стариком совсем беда! – орет Брайнт.– У него припадок, или что‑то, типа того! У вас тут врач имеется, или кто‑то похожий?!

А этот громила ни черта походу не понял, что ему объяснял Брайнт, да и не особо то и стремился. Его жирное лицо только растянулось в глупой ухмылке и он подозвал к себе еще одного узкоглазого охранника. И вот они уже вдвоем, посмеиваясь, входят в камеру, и подходят к капитану Хейзу. Ломатель переворачивает ему голову носком ботинка, капитан Хейз уже не двигался, похоже потерял сознание. По крайней мере, нам так казалось. Но в тот же момент, как второй узкоглазый занес ногу, чтоб его пнуть, этот хитрый сукин сын резко подрывается и хватает его за лодыжку. Тот падает, и пока Ломатель пытается своим грецким орехом перемолоть то, что сейчас произошло, у него на спине, словно мартышка, повисает Брайнт, и пытается применить к нему удушающий прием и выглядит это довольно забавно. Мы тем временем за решеткой подбадриваем и поддерживаем ребят, чтоб не оплошали. И пока Ломатель закручивал части тела Брайнта вокруг прутьев решетки, Хейз уже успел расквасить второму охраннику морду, и, сняв с себя майку «Пни меня!», связал ему ей руки.

– Эй, задница бабуина, ваша тюрьма скоро на воздух взлетит, а ты все не уймешься! – крикнул Хейз Ломателю.

Он попытался стянуть у Ломателя связку ключей, но тот только зашвырнул его на койку, и снова принялся за Брайнта. Но капитан не сдается, снова семенит к нему и прокусывает ему голень до крови. Тот орет, а Ахерн злорадно торжествует.

– Правильно, капитан, глаз за глаз! Голень за голень!

Пока Ломатель вопит на чем свет стоит, капитан Хейз таки умудряется стянуть у него ключи.

– Эй, Ломатель! – орет Соленто.– Сюда летят американские истребители, понимаешь, дубина стоеросовая?! Самолеты сбросят сейчас сюда пятьсот килограммов напалма, и из твоей жирной задницы получится превосходный бифштекс!

Здесь Ломатель будто бы уловил некие колебания в словах Соленто, несущих смертельную угрозу, и ломанул на всех парах по коридору, видимо известить своего командира. Однако, тот и сам скоро возник в поле зрения, вопя что‑то на их ломанном. Вскоре по коридору несся уже весь тюремный состав, по видимому эти гады пронюхали, что скоро их муравейник подожгут.

– Ничего, ребята, главное ключ уже у нас в руках! – орет капитан Хейз, ковыряясь в нашей замочной скважине.

– Капитан, а вы разве не того? – интересуется Ахерн.– Не контуженный?

– Слышу я и правда дерьмово, сынок, от того и ору так! А что до майки с тупым названием, лопотанием и припадками, так это я цирк разыграл, специально для тюремщиков, чтоб меньше перепадало. Тех, у кого глаза наискось и слюна течет, они особо не донимают!

– Вы уж простите, капитан, но вы еще тот хитрожопый сукин сын! – заметил сержант.

– Спасибо, Ахерн, так и запишешь потом в моей почетной рекомендации!

В общем, пока мы с Бучесом помогали генералу Кендаллу разматывать руки и ноги Брайнта, связанных узлом, остальные освобождали других заключенных. И в то время, как была открыта последняя камера, в небе над нами вдруг раздался оглушительный свист, и мы все ринулись из тюремных казарм наружу. Брайнт не чувствовал своих конечностей, поэтому в этот раз он ехал на горбушке у Бучеса, а сержант Ахерн облокотился об меня. И славно же было видеть в тот момент старого капитана Хейза, ломающего из казарм с оголенным торсом и в ритузах. И смех, и грех, честное слово.

Первое, что мы увидели, когда оказались снаружи, это ярко‑оранжевое небо над пальмовыми зарослями, по всей видимости, туда была сброшена первая бомба.

– Мне кажется, или этот истребитель нацелился на нас? – спрашивает вдруг Бучес.

И правда, вдалеке, над горящими джунглями зависла маленькая черная точка, и со свистом приближалась прямо к нам. Мы разбежались, как стая обезумевших муравьев, кто куда! Соленто с размаху перемахнул через земляной вал и скрылся в овраге, Генерал Кендалл приказал своим трем отпрыскам залечь под старый отъезженный ржавый танк, а я подхватил сержанта Ахерна на руки и ринулся к первому, что бросилось мне в глаза, а именно, к огромной черной бочке, которая валялась неподалеку. Я сперва засунул в нее сержанта, а потом кое‑как, сикось‑накось, втулился сам. Сержант бранил меня на чем свет стоит.

– Тостер, мы могли обойтись без твоего идиотизма хотя бы здесь?! – визжит он.– Как по твоему мы сможем укрыться от взрыва в этой бочке, дубина?!

– Я думаю, все ок сержант.– отозвался я.– Не забывайте, с нами мой освещенный крест, главное – верьте.

На это сержант заорал еще пуще прежнего, и орет, чтоб я подвинул свою задницу и выпустил его. Но через минуту его глаза округлились, и он с ужасом промолвил:

– Летит.

Раздался оглушительный свист, и тут же над нами пролетел американский истребитель, а еще через секунд пять произошел такой мощный супервзрыв, что наш бочонок взлетел в воздух получше любой ракеты! Мы летели со скоростью света над огромным огненно‑черным грибом. И перед тем, как залететь в тропический лес, в последний момент я заметил внизу Бучеса с Брайнтом на руках, которые как раз с разбегу запрыгнули в небольшую речушку, проходившую по территории лагеря. После этого все поле нашего зрения заволокло черной густой дымкой, и мы с силой куда‑то то ли приземлились, то ли плюхнулись. Сначала я решил, что, как и полагается, на землю, но высунув голову из бочки, обнаружил, что мы очень даже уютно пристроились на верхушке высокой пальмы.

– Ну что, Тостер, я гляжу, что не так уж и безнадежны все эти твои богословские замашки, видимо, нам и впрямь повезло! – на одном дыхании сказал сержант Ахерн.

В кои‑то веки мне довелось услышать от сержанта жалкое подобие одобрения, и по правде я до жути не хотел разочаровывать его снова. Но в любом случае, долго скрывать наше местонахождение было бы просто невозможным. А он тем временем пытается вылезти и толкает меня головой в задницу.

– Эээ.. сержант Ахерн, тут такое дело…

– Ну что еще?!

Я сообщаю ему, где мы находимся.

– Какого хрена, Тостер, ты издеваешься?! – взвыл Ахерн.– Почему тебя всегда заносит в какую‑нибудь задницу?! На какой мы приблизительно высоте?

– На довольно высокой, сержант.

– А точней, Тостер?!