Умница Эллиот

Меня назначили на должность садовника. В мои обязанности входило постригать обросшие кусты и косить траву каждые пять‑семь дней, в общем, следить за тем, чтоб лужайка на территории завода была в идеальном состоянии. Мама же в свою очередь по десять часов теребила окуней: белых, полосатых, большеротых и малоротых. В общем, работы хватало. Когда мама возвращалась с очередной рыбообработки, я обычно уже сидел на кровати, читая книгу, или просто валялся. Эта женщина же, после пятидесяти рукоплесканий и внемления Господу, отправлялась в душевую мыться, потому что несло от нее изрядно.

С парой ребят я таки уже познакомился. Брут Матуоро, чернокожий паренек, обдирал персики с деревьев в здешнем саду, стоя на длинной ветхой стремянке. Ему было восемнадцать, год назад он приехал с Миссисипи на заработки. Сначала подметал парк, пока его случайно не приметил мистер Фелп. Брут был довольно рослый и крепкий парень для его возраста. Ростом под пять футов, весом под восемьдесят килограмм. Мистеру Фелпу были полезны такие ребята в его рыбном саду. И вскоре он оказался здесь. Мне понравился этот добрый здоровяк и мы с ним очень быстро сдружились. Он показал мне, как правильно обстригать розы, а я помогал ему время от времени таскать тяжелые ящики с персиками. По вечерам мы, бывало, перекидывались у него в карты, или пили пиво и смотрели футбол по ящику. Бывало даже оба ломали голову над моей домашкой по физике и математике, я терпеть их не мог и ни черта не понимал, зато Брут в них кое‑что мыслил. В конце года по литературе мы проходили Сэллинджера и Дж. Фанте, и я зачитывался ими, как сумасшедший. Брут, в отличие от других рабочих, проживал не на самой фабрике, а в маленьком, ржавеньком трейлере, на территории сада. Там мы и глотали одну книгу за другой. У Брута была дислексия, поэтому я располагался на маленьком диванчике и читал вслух.

Родриго Дженкинс – американец с латинскими корнями. Он поставлял рыбу в магазины. С ним я тоже успел познакомиться, но Бруту он отчего‑то не нравился, он называл его «мутным». Вообще, его многие недолюбливали. Он вроде бы располагал к общению, но внутри него было озеро, кишмя кишащее чертями.

Так вот, Фелпу он тоже не нравился. Как работник он был, мягко говоря, не подарок. Товар на пункты поставлял не вовремя, из‑за чего рыбная фирма Фелпа вскоре зарекомендовала себя, как небрежная и ленивая. Однажды я стал свидетелем того, как Фелп отчитывал на чем свет стоит, Дженкинса. Я возвращался с обеда.

– Черт возьми, Дженкинс! Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Ты пять раз уже не смог в график уложиться, и подпортил мне всю репутацию! За два последних дня со мной расторгли договор Консервный завод в Мобиле и пара здешних супермаркетов! Неужели так сложно привезти чертову рыбу вовремя?!!

Дженкинс только губу прикусил, и, сложив руки на груди, тупо взирал на орущего Фелпа.

На следующий день, совсем случайным образом, я ненароком стал свидетелем одного вопиющего события. Так вот.

Перед обедом я помогал Бруту стаскивать ящики с персиками в теплицу за складским помещением. Когда мы закончили, время было уже под завязку, и я опаздывал в школу. А чтоб вы понимали, добавлю, что у школьных автобусов нет привычки останавливаться у рыбных заводов. А до ближайшей остановки чесать было невесть сколько. Поэтому, как только Дженкинс отошел в бокс за очередным контейнером с рыбой, я запрыгнул к нему в фургон, и преспокойненько себе расположился в самом конце, за двумя большими ящиками. Поездочка предстояла еще та.

Протрясся я в фургоне, наверное, с час, что само по себе странно. Затем фургон остановился и снаружи подошли два человека. Далее я услышал разговор такого содержания:

– Дженкинс, сегодня едешь в Бирмингем. Солдатики из военной части тоже требуют своей порции.

Я услышал, как Дженкинс что‑то лопочет, и, похоже, что хочет соскочить.

– Слушай, Бигз, я, конечно, все понимаю, но на такое дерьмо я не подписывался, черт побери. Как ты себе вообще все это представляешь? Я прохожу мимо всего этого военного начальства и преспокойненько раздаю твое барахло всей роте?

– Штабной сержант тоже в теме, так что не меньжуйся, – отвечает этот Бигз, – он сам и передаст капусту.

– Вот дерьмо! Да тут как никак трибуналом попахивает. А если потом все всплывет, я тоже под ручку пойду вместе со всей этой гвардией за решетку. Короче, я к чему Бигз, с тебя еще причитается.

Бигз аж присвистнул, и спрашивает, а не треснет ли случайно его латинская желтая задница.

– Слушай, об этом и речи быть не может. Я и так тебе два куска за сделку отваливаю. Ты лучше не чеши языком и займись делом!

– Вот еще что, – заюлил Дженкинс.– На рыбной повозке больше нельзя, Фелп уже несколько раз меня отчитывал, чувствую, что‑то назревает. Нужно найти другое прикрытие.

– Ты в своем уме?! Рыба – вот подходящее прикрытие! Вонь такая, что ни одна псина не учует, в случае чего. Крутись, как хочешь, Дженкинс, составляй себе чертов график, но менять повозку я не стану. А не устраивает, убирай отсюда свою жалкую задницу, уж я быстро найду тебе замену – желающих заработать два куска обосрись как много.

Если честно, в этот момент я сам мечтал поскорее убрать отсюда свою задницу. Я слышал, как они грузили свое барахло на самое дно рыбных ящиков. Затем они куда‑то отошли, и я, улучив момент, выпрыгнул из фургона и ринулся, куда глаза глядят. Взбежав по небольшому лесистому склону, я притаился за большим дубом и посмотрел вниз, чтоб оценить обстановку. Так вот, куда этот болван вечно пропадает и лажает с доставкой! Брут будет в злорадном торжестве, когда об этом узнает. Дженкинс вышел с небольшой деревянной пристройки и перед тем, как закрыть двери фургона, хорошенько осмотрелся. Ну и видок был у этой псины в этот момент!

Я же в свою очередь, огромными прыжками преодолел склон, и, сбежав вниз по лесистой местности, оказался нечаянно‑негаданно, как раз у двадцатиметрового Сэма Хьюстона. Это надо же, в какую задницу меня занесло, я был на самом вьезде в город! Поплелся я по обочине и ввалился в свою комнату только в шесть вечера, измотанный, как собака. И тут меня вдруг как будто что‑то по кумполу ударило, подумалось, что меня сейчас удар хватит, я вдруг хватился одной вещи, а именно – своего школьного рюкзака. Рюкзак остался в дальнем конце рыбного фургона.

 

В общем, как вы могли понять, события развивались следующим образом. Мама потрошила окуней, я по прежнему обрезал розы, Брут ржал надо мной весь следующий день, и вместе с тем, предлагал немедленно сдать подлого Дженкинса Фелпу. Но что‑то, а именно мой потерянный рюкзак, говорило мне, что с этим надо повременить.

– Деньки похоже у парня здесь сочтены, – в предвкушении разглагольствовал Брут, обдирая очередную ветку с персиками.

Пара упала мне на голову, больно до жути.

– Прости! – бросил Брут.

Я откинул свои садовые ножницы и уселся под деревом.

– Не уверен, – говорю.

– А?.. Друг, правда, прости! Ты не сидел бы тут, под деревом.