Непрощённое воскресенье

Автор: Елена Касаткина

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 29.03.2024

Аннотация

В небольшом городке проживает многодетная семья, во главе которой стоит властная женщина. Вырастив семерых детей, мать считает вправе полностью распоряжаться их судьбами.Но дети выросли, каждый хочет жить своей жизнью. Пытается создать свою семью и Анатолий, но встречает неодобрение матери. Анатолий решается проигнорировать её мнение. Ослушание дорого обходится молодым.После смерти матери жизнь детей налаживается, но Анатолию и Жене предстоит столкнуться с главным в их жизни предательством.

Непрощённое воскресенье

Елена Касаткина

Редактор Светлана Анатольевна Иванова

Корректор Галина Владимировна Субота

Дизайнер обложки Елена Анатольевна Касаткина

ISBN 978‑5‑4498‑7403‑0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Самое непростое в жизни – понять, какой мост следует сжечь, а какой перейти.

Эрих Мария Ремарк

Моим родителям посвящается

ПРОЛОГ

Деревянный цилиндр с глухим стуком отлетал от рыхлого тела. Говорят, у пьяного чувство боли притупляется, а ей хотелось, чтобы он чувствовал, не просто чувствовал, а страдал от каждого прикосновения. Она начала бить скалкой по обнажённой спине с удвоенной силой. Бить инвалида – жестоко. Она не была жестокосердной. Тамара размахнулась и вложила в последний удар всё, что накопилось за сорок лет совместной жизни. Удар пришёлся в межлопаточную часть, по хребту. Если бы удар пришёлся по голове, то мог бы и убить… наверное. Пьяный вздрогнул, на мгновение пришёл в сознание, ухнул и отключился.

Утром, проспавшись, Феликс привычно потянулся за костылём, но саднящая меж лопаток боль остановила порыв. Что за чёрт? Тело ныло и болело, как будто его всю ночь колошматили.

– Тамара! – крикнул в пустоту. Низкий голос сорвался на хрип.

– Чего тебе? – в дверном проёме показалось заспанное лицо жены. Хрупкая сутулая фигура в ночной рубашке прислонилась к косяку. Несмотря на шестой десяток, его Тамара всё ещё хранила остатки былой красоты. Чёрные, как смоль волосы только слегка подёрнулись сединой, но глаза, красивые, тёмные, жгучие, от разбегающихся в стороны лучиков морщин только выиграли – приобрели загадочность.

– Пить дай, – попросил Феликс.

Тяжёлые шлёпанцы прочмокали линолеум коридора от комнаты до кухни.

«Тсссс», – предупредил кран, перед тем как выплюнуть застоявшуюся порцию воды. Слить? Ещё чего! Проспиртованный дешёвой водкой и самодельным коньяком организм (Коньяком?! – Тамара усмехнулась. – Бурда из виноградных выжимок!) вряд ли чем можно отравить.

Тапки прошаркали обратно в комнату, залитую через дуршлаг занавески ярким молдавским солнцем.

Новый день – всего лишь кадр киноплёнки, которую безжалостно сотрёт время, случайный эпизод в хронологии бессмысленного движения, называемого жизнью.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Растянув до предела меха, гармонист на мгновение замер, обвёл загадочным взглядом публику и резко сжал меха, выдавив знакомую мелодию.

– Эх! – в унисон гармони протяжно вскрикнул бородатый мужик, толкнул локтем в бок сидящую рядом женщину с высоченной халой на голове и весело затопал под столом ногами.

Отодвинув лавку, гости, как по команде, цепочкой начали выбираться в центр комнаты.

Застучали каблуки, заскрипели половицы, завизжали дамы, запыхтели мужики. Все кинулись в пляс, как будто только и ждали этого «эх!».

Сразу становится жарко, воздух наполнился запахом пота, сладких духов и чеснока. Чеснок источала гора индюшачьих ног на расписном металлическом подносе.

Хозяйка поставила пышущее ароматом блюдо на стол перед молодыми. По обилию острых специй можно легко угадать руку кухарки. Любовь Филипповна добавляла чёрный перец во все блюда, вплоть до салата оливье на Новый год. И свадьба не стала исключением.

Рыжий соус, сдобренный не только чесноком, но и всё тем же чёрным перцем, заколыхался из стороны в сторону и выплеснулся тонкой струйкой на белую расшитую гладью скатерть, добавив к рисунку жёлтое в чёрную крапинку пятно.

Вздох досады вырвался из груди хозяйки. Смочив край кухонной салфетки собственной слюной, она попробовала оттереть пятно, хотя и знала, что томатная отметина не отстирается и скатерть, скорей всего, придётся выкинуть.

Ну и чёрт с ней, с этой скатертью! Жалко, что ли? Тут такое событие.

Любовь Филипповна пододвинула блюдо, прикрывая им размазанное пятно. Вот так, и не видно совсем. Махнула полотенцем. Села на край лавки.

Томочка! Её девочка! Доченька! Любимица! Её первенец! Долгожданный! Спасительный!