Тайны садового сезона

Подруги улеглись на свои диваны и быстро заснули – впечатлений за день накопилось много. Сабира всегда спала крепко, и ночью редко просыпалась. А вот у Катерины сон был более чутким, к тому же она еще не совсем привыкла жить в новом месте. Поначалу ей особенно мешали спать крики чаек.

Примерно посередине сада «Шахтер» находился порядочных размеров пруд, в котором жили утки, селезни, водяные крысы, иногда даже заводились ондатры. А еще на пруду обитало много‑много чаек. В августе они улетали на реку, а в июне выводили своих птенцов, и в светлые июньские ночи кричали почти беспрерывно. Особенно старалась «птица‑хохотун», так ее называла Катерина. Ночью, примерно раз в пятнадцать‑двадцать минут эта птичка разражалась воплем, который очень напоминал хохот: «Хо‑хо‑хо‑хо». Майя Нургалиевна говорила, что это тоже чайка, но Катя упорно называла ее «птица‑хохотун». Прочие обитатели дома привыкли к этим непрекращающимся воплям, и не обращали на них внимания, но у Кати еще так не получалось, и она часто просыпалась ночью от криков птицы.

И этой ночью девушка неожиданно проснулась от громкого хохота.

– Вот ведь горластая какая! – с досадой пробормотала про себя девушка.

Ее подруга крепко спала и явно ничего не слышала. Катя автоматически отдернула занавеску и выглянула в окно. Стоял предрассветный час, и все соседи уже угомонились, потушили свои мангалы и костерки, даже солнечные лампы стали светить еле‑еле, кругом было темно и как‑то по‑особенному тихо.

В маленьком домике, заросшем яблонями, горел тусклый свет.

 

Глава 2

 

Воробьи расчирикались вовсю. В доме Майи Нургалиевны каждую весну в подкрылках крыши с двух сторон дома селились две воробьиные пары, сначала – одна, а через недельку – и вторая. Дядя Сабиры говорил, что это расселялись подросшие и вставшие на крыло птенцы предыдущих воробьиных семей. Все начиналось с того, что в одном из подкрылков, как правило, в том, который больше находился на солнышке, появлялась парочка влюбленных воробьев, которые начинали таскать туда в бешеном темпе разные веточки, иголочки, вату, перышки и другие материалы.

Вскорости по утрам стал раздаваться писк голодных птенцов, и тогда папаша‑воробей принимался доставлять туда еду: мошек, разных козявок и червяков. Еще через несколько дней из подкрылков начинали выглядывать несколько маленьких любопытных клювиков и хвостов. Но воробьиха‑мать бдительно следила за ними и с возмущенным писком заталкивала их обратно в родное гнездо. Еще через несколько дней в другом подкрылке появлялась вторая воробьиная семья, и все повторялось сначала. Уже к середине лета число воробьев увеличивалось до нескольких десятков. Как они помещались в двух гнездах – никто не понимал, но жили они всегда очень дружно – ни ссор, ни разборок не устраивали. В хорошую погоду птички любили сидеть рядком на ограде участка или на электрических проводах. Дядя Сабиры иногда у них в шутку спрашивал:

– Вы что, все наши, что ли? – И воробьи радостно чирикали в ответ.

Но сейчас стоял конец июня, и процесс взращивания птенцов находился в самом разгаре.

Сабира любила просыпаться под журчащий писк воробьев. Она сладко потянулась и резко вскочила с кровати. Она всегда вставала сразу, не нежилась в постели, как другие. Подруга ее еще крепко спала, Сабира подошла к окошку и посмотрела вниз.

Внизу по бетонной дорожке, ведущей вокруг дома, шел серый здоровенный и незнакомый котище. Шествовал он важно, не торопясь, как сказали бы, с чувством собственного достоинства, как будто он здесь чувствовал себя хозяином. Когда девушка пригляделась к коту внимательнее, она разглядела, что в зубах хищник нес добычу – там торчал длинный серый хвостик, явно, мышиный.

«Хорошо, что тетка не видит, – мелькнуло в голове у Сабиры. – Визгу было бы! И котику бы не поздоровилось».

Не смотря на жизнь за городом, Майя Нургалиевна просто панически боялась мышей. Именно этих животных, ни пауков, ни змей, а маленьких симпатичных мышек. Однажды Сабира даже прочитала в каком‑то научно‑популярном журнале статью, где рассказывалось, что у женщин эта фобия объяснялась генетически. В древние времена, когда женщина оставалась в пещере одна поддерживать огонь и присматривать за детьми, ей приходилось очень часто сталкиваться с крысами и с мышами, которые тогда вырастали до гораздо больших размеров и вели себя агрессивнее. Поэтому страх этот и передавался из поколения в поколения именно среди женщин.

Правда, девушка сомневалась насчет правдоподобности этого объяснения. Лично ей боязнь мышей генетически не передалась, и она с интересом наблюдала за котом. Тот тем временем дошел почти до их крыльца и в задумчивости остановился. Если бы он находился на своей территории, он оставил бы мышь на ступеньках как подарок хозяйке и демонстрацию своих охотничьих успехов. Но участок был чужой, и кот благоразумно его покинул, прыгнув с изящностью гепарда через георгины, и исчез через дырку под оградой.

«Ну вот, у кого‑то уже есть завтрак», – подумала Сабира.

– Кать, вставай, хватит дрыхнуть! – громко позвала она. – Коты уже с охоты возвращаются.

– Какие коты? – сонно пробормотала подруга. – Дай поспать, я ночью часто просыпалась.

– Вставай. Завтрак уже, наверно, готов. Ты же знаешь, что моя тетка придерживается режима по еде.

За завтраком они сидели вчетвером. Сегодня воскресенье, и у дяди Рината выдался выходной день, а это случалось нечасто.

– Ну что, погода шикарная, дождя не обещают, надо нам сегодня куда‑нибудь выехать, – предложил хозяин дома.

– А куда?

– Предлагаю съездить в Сысерть. Она недалеко, там красивая река, можно будет на плотину сходить.

– А купаться там можно? – спросила Сабира.

– Можно, конечно, там рядом с плотиной неплохой пляж. Только вода еще, наверно, не успела прогреться, – ответила тетка. – А вообще, по старым приметам лезть в воду можно до того времени, пока в ней олень рога не намочит. А это приходится где‑то на начало августа.

– Что это за примета такая? – удивилась племянница.

– Ну, в старину говорили, что если олень подошел к воде, опустил туда голову и намочил рога, все – купаться нельзя!

– Почему? – заинтересовалась и Катерина.

– Да не помню я уже. Запомнилось, что это как‑то с русалками связано, что потом они могут и под воду утащить, если человек купаться полезет.

– Значит, решено, едем в Сысерть, – подытожил дядя Ринат.

– Мне надо еще кое‑что по дому сделать, – сказала хозяйка.

– Тогда выезд через час. Катя и Сабира тебе помогут.

– Не надо мне помогать, собирайтесь лучше сами.

Собираться подругам долго не пришлось, они быстро надели купальники, взяли полотенца, пледы, шляпки, темные очки и спустились во двор. Тетка еще хлопотала по хозяйству, а дядя Ринат копался у машины – проверял колеса и мотор, и девушки решили просто пройтись по участку.