LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Ветер в Парве. История гибели одной столицы

Так уйдет этот день, как уходит Мечта.

 

Да, имя Мара на одном из современных языков означает «мечта»…

Однако Мечта вновь неожиданно появилась в моей жизни уже в другой стране. И не одна, а вместе с сыном от первого брака и целой кучей родственников. Родственники, к моей большой радости, оказались временным явлением: они все потихоньку разъехались в разные концы страны. А Мара осталась со мной. Через несколько лет после нашей помолвки (в официальный брак мы вступить так и не решились) на свет появился наш сын. А еще через несколько лет я узнал о бедах, постигших мой родной город. Оказалось, в Парве ни с того ни с сего стали дуть сильные ветра. Поначалу на это мало кто обращал внимание. Но после урагана, унесшего многие жизни и разрушившего и без того на честном слове державшиеся новостройки с растрескавшимися задолго до урагана швами, власти Парвы забили тревогу. Как я уже упоминал, столица была перенесена в другой город конфедерации, бОльшая часть чиновников и официальных лиц покинула Парву. Но там остались люди… Ученые, школьные учителя – включая тех, что учили еще меня, врачи, инженеры, множество пенсионеров…

– И снова я теряю тебя навсегда? – задумчиво спросила меня Мара, когда узнала о моем решении.

– Если снова, значит, не навсегда… – ответил я. Мне было больно и никакого другого ответа не пришло тогда в голову.

Как бы то ни было… Как бы ни было… Я должен был вернуться в родные места – город изуродованный, растерзанный, израненный, постаревший, брошенный на произвол судьбы. Я не мог иначе.

 

Глава 4.

Город‑призрак

 

После утреннего кофе с булочкой в гостиничной столовой я поднялся в свой номер, чтобы надеть куртку, которую приобрел специально для путешествия в Парву. Вероятно, в ней я буду чувствовать себя хоть немного уютнее… Куртка была довольно длинная, с теплым и мягким внутренним слоем из натурального волокна – смеси шерсти и хлопка. Внешний слой был груб и практически водонепроницаем, почти у колен он стягивался довольно плотной и широкой резинкой, которая тем не менее не создавала помех при ходьбе. Такая же резинка была вставлена на запястьях в рукава. Конечно, куртка была снабжена капюшоном, который тоже довольно плотно облегал лицо. При этом звуки сквозь него отлично доходили до ушей, поскольку внутреннего мягкого слоя в капюшоне не было. Джинсам я предпочел брюки из такого же грубого, плотного и водостойкого материала, как куртка. А на ноги надел легкие водонепроницаемые ботильоны под цвет своего костюма, длиной они были чуть выше колен, но, как и куртка, не сковывали движений. А вот с перчатками все обстояло совершенно иначе. Мне всегда требовалась предельная чувствительность моих рук: всего, что я задеваю, трогаю, чего случайно касаюсь. Отчасти из этого складывалась моя картина мира, в частности, мира того места, в которое меня привела судьба. Поэтому тонкие на ощупь перчатки, хоть и под цвет купленного в специальном магазине уличного костюма, мне связала Мара… Честно говоря, не знаю из чего. Но руки в них были защищены от холодного ветра, а тактильной чувствительности не теряли.

– Внесу свой вклад в твою экипировку, – проворчала она и вручила мне перед отъездом пару вязанных на очень тонких спицах серо‑голубых перчаток.

– Прямо под цвет глаз! – насмешливо проговорил я (ведь на самом деле глаза у меня карие).

– Под цвет доспехов, – проворчала она еще более мрачно и уколола меня недовольным и возмущенным взглядом, мол, нахал неблагодарный. Когда она отвернулась, чтобы пойти куда‑то по своим делам, я обнял ее изо всех сил сзади и поцеловал в черноволосую душистую макушку.

«И где ты сейчас, с кем, что делаешь?..» – пробормотал я, думая о жене с внезапно сковавшей словно паралич все тело и больно отозвавшейся в сердце тоской. Я соскользнул прямо на пол и посидел минут десять, успокаиваясь. Потом встал, стараясь не торопиться, вынул из шкафа свой городской рюкзачок, который лежал среди вынутых вчера из большого походного рюкзака вещей на одной из нижних полок. Он уже был снабжен аптечкой, картой Парвы, моим паспортом, мобильным телефоном и телефонной книгой города.

– Ну хорошо, – бодро произнес я, надел рюкзак и выдвинулся в путь.

По заранее составленному плану я хотел попасть в научно‑исследовательский институт, в котором работал еще до отъезда из Парвы. Туда было невозможно дозвониться. Никто из моих друзей или знакомых, тоже когда‑то покинувших родной город, ничего не знал о судьбе института. Поэтому первым делом я решил узнать о ней – этой судьбе – от самого первоисточника. Не исключено, что НИИ переехал и из‑за смены адреса и телефонов те, кто знал прежний адрес и прежние телефоны, не могли ничего о нем разведать.

Я шел по улице и старался не обращать внимания на порывы холодного ветра. Вчерашний водитель такси был прав: все‑таки день на день не приходится и сегодня ветер был значительно тише, чем вчера. Однако все‑таки значительно сильнее и холоднее тех ветров, к которым я привык. Поэтому нижняя половина моего лица автоматически спряталась под воротник куртки, а капюшон я надвинул почти на брови.

Признаться, меня мучил не только ветер. Меня мучил ужас, и, что самое забавное, я не сразу это понял… Да! Я не сразу осознал то незнакомое чувство тошноты, которое медленно, но верно овладевало моим телом. Это нисколько не было похоже на головокружение от длительной качки в вагоне поезда. Однако я вынужден был остановиться возле какой‑то серой стены, привалиться к ней плечом и отдышаться, опустив воротник и глотая холодный ветер. Что со мной?.. Меня мутило… Не мог же я отравиться обычным кофе (сливки в него я наливал сам и видел, что упаковка цельная, а срок годности не истек) и свежей булочкой, которую при мне вынули из духовки… Я огляделся. Странно… почему я только сейчас огляделся, прошагав почти километр по этому городу?.. Стена, к которой я прислонился, была на самом деле осколком боковой стены какого‑то разрушенного здания. Я задумался. Точно ли не могу вспомнить, что это было за здание?.. Попытался воспользоваться мобильным навигатором, но пальцы меня плохо слушались, телефон чуть не выскользнул из рук, одетых в тонкие и плотные перчатки Мары. Я спрятал телефон и раскрыл бумажную карту. Через минуту до меня дошло‑таки, что я стою возле стены рухнувшего от одного из прошедших по городу ураганов старого особняка, в котором располагался Дворец бракосочетания, в котором… мы поженились с Оленной… моей первой женой…

TOC