Волнение. Кровь на снегу

А путь к обиталищу моего друга предстоял не самый близкий, так как Жрец живёт в тихом спальном районе, который стал чуть‑чуть шумнее при его переезде, далеко от городского центра. Никто из нас не водит. Так, придётся постараться, но сначала поговорим с Джо.

– Бросай это дело, – говорю, кивая быстро головой в сторону неизвестно как появившейся в руке Джо сигареты, которую он готовится зажигать, и добавляю: – У нас нет времени на это, к сожалению, мне нужно тебе кое‑что объяснить.

– Говри, я тебя и с сигртой могу слушть, – сквозь сжатые зубы отвечает он, упрямо зажигая сигарету, и затягивает дым. – Ну что ты молчишь? Говори уже.

– Эх, ладно, смотри, – сказав это, хватаю себя за правое плечо левой рукой и несколько раз активно провожу вниз‑вверх по всей длине, пока добавляю: – Сейчас ты крепко схватишь меня за руку, всю руку, не кисть: не хочу, чтобы что‑то пошло не так и ты остался позади. И мы направимся прямо к дому Дина, нам понадобится где‑то пять скачков, но я сделаю четыре, один дойдём пешком, а то я устану. Поэтому мы окажемся в его районе, и я тебя прошу, будь внимателен: мало ли с чем мы имеем дело.

Обычно неспокойный Джо в этот раз не тушит быстро сигарету, а наоборот, по ощущению, назло делает долгие затяжки, каждый раз равномерно вдыхая дым.

Ясно. Догадался, почувствовал тревогу и даёт передышку нам обоим, чтобы сбросить уровень напряжения. Но я всё же могу видеть, что он то и дело мнёт свободной рукой край чёрной олимпийки с красными полосами, в которой его можно часто увидеть. Его пухлая куртка распахнута, и, по‑моему, он вообще никогда не застёгивает её, вроде, ему жарко, но кто знает. В итоге все эти наблюдения меня немного расслабляют. Я даже начинаю эту игру, где я себя представляю курящим, но без сигареты, с паром вместо дыма. Нужно сделать паузу, спросить о чём‑нибудь Сина.

– Хей, Джо… Ты когда начал курить? – как‑то неуверенно подбираю слова для вопроса.

– А? – не ожидая разговора, он отчуждённо окликается, но тут же приходит в себя и отвечает: – А, ну это… Ну, где‑то в шестнадцать. Ничего такого особенного, просто я был в компании со старшими ребятами, которые уже часто все курили или, может, пили, всякое такое… И, знаешь, это хороший способ войти в группу общения, я просто принял сигарету покурить, и это дерьмо было противным… Но хоть что‑то общее среди парней. Мы же все в Доме разные, ты знаешь, а так всегда можно влиться в коллектив… Ты‑то вот, ну, почему не куришь?

– Родители научили долгими лекциями, что это вредно, остальное – история, – просто отвечаю, но для меня это вызывает волну воспоминаний, накатывавших на меня время от времени. Но времени на это сейчас нет.

– Хм, ну что же… Я готов, – слышу слова Джо. – Вперёд мои сани! В белоснежную даль!

– Очень смешно, – проговариваю сквозь усмешку. Тут же собравшись, повышаю голос:

– Давай, шути надо мной перед тем, как я с собой взял, посмотришь, как далеко доберёшься, ездок без машины. Хватайся за руку!

С этими словами протягиваю локоть в сторону друга, который сразу крепко – даже слишком – охватывает его руками. Ну что же, давай, в этот раз нужно будет сделать несколько прыжков, поэтому придётся представить четыре разных места, где можно выйти из‑за угла дома в сторону Дина.

Так, зайти за любой угол дома и выйти уже в другом месте, это не мой первый раз. Один прыжок даст мне где‑то километр, удобно, но я как всегда выдохнусь после таких удовольствий быстрого перемещения. А сейчас мы прыгаем четыре раза. Поэтому я концентрируюсь, мысленно выстраивая весь путь: он ведёт нас от гудящего центра по плиткам широких улиц, которые все аккуратно опутаны сетью старых домов, что нам достались из прошлого со всеми своими пастельными цветами, четырьмя или пятью этажами и маленькими дворами, ощущение в которых из‑за изобилия небольших садов, поддерживаемых жильцами, по истине может быть клаустрофобическим. И на юго‑восток города, туда, где начинаются спальный район Монолитов, что стоят среди натуральных озёр, которые были неминуемо названы местом культурного отдыха и на протяжении десятков лет испещрены серостью дорожек для прогулок. Этот молодой район расположен на другой стороне Бегущей листвы – речки, которая делит город на три неравные части.

Вообще‑то сама глубокая река делит город почти ровно пополам, стекая с Севера на Юг с небольшим изгибом на Восток, а вот её приток, Пенная рука, своим каменистым руслом врезается в Листву, не доходя чуть‑чуть до центра, и таким образом обрезает полностью Остров – северо‑западный район города. Старейший.

Монолиты – район, название которого ещё давно имела местность богатая на разные виды трав. Но известна она странными гранитными образованиями, что в виде неровных цилиндров на первый взгляд «растут» из земли. В прошлом эти места считали проклятой, магической землёй, или что‑то в этом роде, так что долго пришлось ей ожидать влияния человеческой руки. Эти необыкновенные земные монолиты все находятся рядом, поэтому теперь там построен замечательный парк, и многие семьями ходят на выходных туда на них поглазеть, дети полазать, кто‑то порисовать. Но, помимо Каменного сада, район усеян иными мелкими парками, в основном вокруг неглубоких озёр, да и пустырями, оставленными после строек, что уже заросли кустарниками и травами. В целом, эта часть города на удивление плоская, особенно по сравнению с остальными районами, они‑то стоят на холмах, а Остров – на плато, что даже имеет свой утёс, возвышающийся над Бегущей листвой ближе к северу. Жители Монолитов существует в своих домах спокойно.

Всё‑таки это не шумный центр, да и не Остров, где не найдёшь интересного ничего, кроме сотен частных домов всяких людей, что торопятся, нажившись, бежать из растянувшегося вдоль реки на юг центра, или – если оттуда вообще можно сбежать – северо‑восточного промышленного района Причала.

Причал имеет славу рабочего района из‑за постоянной работы тысяч рук и голов над разгрузкой‑загрузкой судов, обработкой заказов и всякими иными логистическими радостями. Особенно впечатляющей верфи там никогда не было, но место достойное, со своим десятком пристаней и несколькими дебаркадерами. Складов, мастерских и доков хватает, чтобы обслужить все суда, что проходят по широкому руслу Бегущей. И особенно предприимчивых горожан тянет на эту лёгкую, сладкую деятельность торговца.

А вот тех, кто не боготворит материальные ценности, но всегда готов утонуть в духовных, потянет в ровно противоположную сторону – на другой берег реки. В Новый город. Это второй молодой райончик, на который с севера наседает шумный центр, а с востока встречает тот самый лёгкий изгиб Листвы на запад. Он огибает концертные залы и галереи, в которые отправляются все произведения, что слишком андеграундны для старых стен, запыленных ковров и скрипящих половиц музеев и театров Центра. Гуляя по ярким улицам, которые построены как для картинки, с рисунками на домах и растениями вдоль ровных дорог, можно подумать, что каждый шестой встречный – непонятый творец, в своём роде. И везде там суета. Везде! Даже в претенциозном Острове суета: там проводят встречи, встречи и банкеты, банкеты и переговоры, переговоры и корпоративы… Так что на юго‑восток!

К тишине, и срочно.

Подхватив друга под локоть, я направляюсь назад к дому, из которого вышли, каждый шаг оставляет глубокий след на молодом снежном покрове. Так‑так, это у нас Ден 12… Там, где всё произошло, и…

За угол. Моя концентрация становится твёрже, холоднее, пока она полностью не вморожена у меня в уме. В тот же миг ледяной ветер ударяет в лицо, остужая мысли ещё больше. Я здесь. Но там, но и здесь, уже не здесь, а я нахожусь у стены, другой стены, но это и есть другая стена… Все её шероховатости, вес материала, что она держит на себе, угрюмая устойчивость перед природой… И каждый вздох человека внутри. Да… Ден 12. И…