Пространство и время

– Полдень… Да‑а… Двадцать второй век… Как же хорошо стало жить в нашем свободном мире! Делай, что хочешь, езди, куда вздумается, не то что было в старину – границы, таможни, визы… Эпоха Глобального Сплочения! Да‑а… – Старикашка вдруг погрустнел и ссутулился. – А вот раньше‑то, раньше, в Эру Разобщённого Мира, как люди мечтали, как надеялись, что наступит когда‑нибудь такое счастливое время! Я в юности и подумать не мог, что доживу до этого. Сколько слёз было пролито, сколько крови…

– Поздравляем! – бросила Лита, закипая. – Теперь у вас есть всё, что только пожелаете!

– Да, да, конечно, конечно… – старичок спохватился и поспешно поднялся с дивана. – Всё‑всё, не буду больше мешать. Желаю вам удачной практики и хорошего времяпровождения!

Он выбрался в проход, включил в клипсах музыку и побрёл дальше своей дорогой, пританцовывая на ходу.

– Ну зачем ты так? – с укором сказала Милли. – Нехорошо. Он же, наверное, очень заслуженный человек.

– Да просто терпеть не могу таких разговоров! «Вот в наше время, вот в наше время»… Как будто мы виноваты, что родились только сейчас и не хлебнули всех этих бедствий! Можно подумать – мы им что‑то должны.

– На Огненную Землю едет, – заметила Нэя с лёгким оттенком зависти. – Там сейчас новый курорт открылся с парком развлечений. «Магелланов пролив» называется.

– Ну и пусть катится. Подумаешь! Катается тут с курорта на курорт, а нам ещё работать и работать. Долги отдавать…

– Ничего, придёт и наше время, – Нэя снова повалилась на диван и принялась рассматривать ногти на другой руке. – Я, например, когда доживу до абсолютного кредита, куплю себе остров где‑нибудь на Канарах. Или на Карибах.

– А я – яхту класса «призрак», или какие там ещё появятся. Не пилить же куда‑нибудь на Марс на лайнере!

– А я… – задумалась Милли. – А я…

Она так ничего и не придумала и опять провалилась в Сеть. Лихо подкативший к столику официант выставил на него заказанный десерт. Лита взяла банан, придирчиво понюхала (действительно, земляничный!) и со вздохом отложила в сторону. Нэя стала задумчиво слизывать крем с марсианского пирожного. Милли открыла глаза и, взяв гравицапу, осторожно надкусила её за пробамбушку.

Снаружи вместо бесконечных прямоугольников полей потянулись наконец первые сооружения грузового космопорта Алкантра. Маглев стал сбрасывать скорость, и пассажиров едва ощутимо потянуло к передней стенке вагона. Все три стажёрки припали к окну.

– Подъезжаем! Вон, смотрите, уже мачты погодной станции.

– А вон челнок на орбиту пошёл! Сейчас ускорители сбросит.

– А там что такое? Ха, смотрите‑ка! Какое древнее чудо! Прямо ракета…

– Это, наверное, музейный экспонат. Или памятник.

– Да ну… Он же в стартовом устройстве стоит.

– Вот вместе со стартовым гнездом и памятник!

 

Глава вторая. Сбор экипажа

 

Главный зал грузового космопорта Алкантра был наполнен шумом и суетой. Везде стояли и бродили толпы людей – пилоты, пассажиры многочисленных орбитальных челноков, провожающие и встречающие. Вперемешку с людьми всюду сновали роботы разнообразных форм‑факторов и назначения. Кругом вспыхивали и гасли надписи, светились громадные дисплеи, звучали объявления, перекрывая нестройный гул толпы, лезла в глаза и уши навязчивая реклама.

Три стажёрки из Космической Академии, впервые попав в столь шумное и многолюдное место, несколько подрастерялись и прижались к стеночке у входа.

– Ну, теперь куда? – сердито дёргала Нэя за рукав Литу.

– Да сейчас, сейчас… – Лита ожесточённо возила пальцами по планшету. – Должны же мы быть где‑нибудь… Ладно, попробуем через перечень рейсов.

– Может, справочную запросить? – предложила Милли.

– Ну вот ещё! Я сама разберусь. Не маленькая.

Она, конечно же, ещё долго бы разбиралась, но их заметила служба регистрации, отсканировала, идентифицировала, и прямо перед ними, над головами спешащих по своим делам людей, раскрылся воздушный экран.

– Добрый день, уважаемые стажёры! – приветливо произнёс робот‑информатор. Согласно имеющегося у него алгоритма, общаясь с юными девушками, он принял вид атлетически сложенного симпатичного молодого человека (разумеется, виртуального, так как робот был просто областью в памяти местного сервера). – Ваша регистрация подтверждена. Грузовой корабль «Полюс» ждёт вас на сто семнадцатой площадке. Рекомендую воспользоваться малым аэротакси.

Он учтиво улыбнулся молодым посетительницам космопорта, и дисплей растаял в воздухе.

– Ну вот всё и выяснилось, – удовлетворённо заявила Лита, убирая планшет в сумку.

– Какая ещё сто семнадцатая площадка? – нахмурилась Нэя. – Этот «Полюс» что – грузовой челнок? Мы же не на орбиту таскаться собираемся! У нас рейс в систему Юпитера…

– А не та ли это старинная большая ракета? – вдруг предположила Милли.

– А чего гадать? Сейчас узнаем. Ну‑ка, где здесь стоянка флаеров?

Изящный трёхместный флаер‑аэротакси за несколько минут преодолел пару десятков километров до нужной стартовой площадки, вежливо пожелал пассажирам на прощание счастливого пути и с мелодичным стрекотанием отбыл обратно. Три будущие космолётчицы задумчиво воззрились на готовый к старту корабль. Белая стометровая сигара, устремлённая в небо, была подвешена между четырьмя серебристыми стартовыми ускорителями, доходившими почти до её середины и упиравшимися в чёрные конусы плазменных двигателей.

– Точно он, – с тяжким вздохом вымолвила наконец Лита. – Ну и повезло же нам!

– Вот тебе и музейный экспонат! А я думала – их давно уже списали.

Нэя промолчала. Она хмуро разглядывала двух субъектов сопоставимого возраста и противоположного пола, переминавшихся в тенёчке рядом с правым ускорителем. Один из них, высокий и довольно упитанный, несомненно, был фанатом движения готических бруталистов, когда‑то достаточно популярного, но теперь уже вышедшего из мейнстрима. Одет он был по причине жаркого климата космопорта в чёрную безрукавку, такие же чёрные бриджи‑киви и громадные высокие ботинки с бутафорской шнуровкой и, очевидно, встроенными кондиционерами. Его голые руки и лицо были богато украшены татуировками, обычными, впрочем, без наворотов, с которыми в космос пускают. Угрюмое лицо, покрытое замысловатыми линиями, представляло собой нечто среднее между мордой рокфеллера (или ротвейлера – как же называется эта собачья порода?) и физиономией давно вымершей африканской гориллы.